Просто на этот раз предметом забот будет некто больший, чем птенец со сломанным крылом. Флоренс была отнюдь не заблудившимся котенком, но она нуждалась в его поддержке не меньше, а Руперт был не тем человеком, который способен отвернуться от живого существа, попавшего в трудное положение.
Кроме того, продолжал рассуждать он, разве все мои подопечные не переходили со временем в хорошие руки? Помимо, может быть, Майлдфа, ковылявшей на трех ногах дворняги, спасенной им от избивающего ее озлобленного на весь мир старика, живущего по соседству. Пес был настолько смешанных кровей, что определить его породу оказался не в состоянии даже опытный ветеринар, но для Руперта это не имело никакого значения. До самой смерти Майлдфа, случившейся вскоре после окончания юношей средней школы, они с псом были неразлучны.
Если бы Руперт прислушался к ученым словам психиатра, наблюдавшего его с братом после смерти их отца, последовавшей вскоре за гибелью матери, то мог бы несколько обеспокоиться своим намерением взять в дом совершенно незнакомую ему женщину.
Однако он помогал Флоренс отнюдь не из неосознанного стремления спасти остальной мир, вызванного чувством вины за то, что не смог уберечь мать и отца, совсем нет. Флоренс действительно нуждалась в помощи, не говоря уже о том, какое неотразимое действие производили на него ее мимолетная улыбка или полный благодарности, затуманенный слезами взгляд…
Дверь ванной открылась, и при виде вошедшей в палату Флоренс Руперт замер как вкопанный. У него буквально перехватило дыхание, может быть, потому, что он не мог не заметить ласкающие взгляд округлости обтянутых новыми синими джинсами бедер. Подойдя к тумбочке, женщина нагнулась, чтобы открыть ящик, и вид ее упругих ягодиц вновь заставил его задержать дыхание.
— Подождите минутку, — попросила она, перекладывая в белый пластиковый пакет немногочисленные имеющиеся у нее личные вещи.
Не в силах произнести ни слова, Руперт лишь молча кивнул. Взгляд его, задержавшись на прикрытых тонкой хлопковой блузкой весьма полных грудях, опустился ниже, до тонкой талии, вызвав почти непреодолимое желание скользнуть ладонью под ткань и ощутить под пальцами нежную кожу.
Да, Руперт Атвуд не потерял способности видеть, когда в его жизни появляется осложнение. И имя этому осложнению было Флоренс. Вот только он не смог сказать, огорчает ли его это. Знал лишь, что по-другому поступить просто не мог. А раз так, то и раздумывать не о чем. Лучше положиться на волю судьбы…