Хоть и неохотно, но Руперт все-таки отстранился от Флоренс. Но тут же решил, что не будет делать вид, словно ничего не произошло. Он мужчина и хотел, чтобы Флоренс видела в нем именно мужчину.
— Почему вы так нервничаете, когда я касаюсь вас? — спросил он, беря ее за подбородок, чтобы не дать отвернуться.
Руперт хотел видеть лицо Флоренс, ее глаза. Сейчас ему нужны были любые, даже самые незначительные «улики».
— Вы же сказали, что собираетесь быть мне другом, — с трудом выдавила она.
— А разве друзьям не позволяется прикасаться друг к другу?
— Я думала, вы имеете в виду дружбу без секса.
— Как можно заранее сказать, к чему приведет общение мужчины и женщины? Я еще не до такой степени бесчувствен, чтобы не реагировать на красотку вроде вас. — Руперт ласково провел большим пальцем по ее нижней губе. — Поймите меня правильно: я просто не хочу лицемерить.
Это признание настолько встревожило Флоренс, что ее сотрясла нервная дрожь. Неужели она чем-то выдала себя?
— Не пугайтесь так, — попытался успокоить ее Руперт, погладив по щеке. — Я к вам привязался, время от времени мне хочется вас поцеловать. Неужели это так страшно?
— Нет, — пробормотала она, — не страшно.
— Отлично! Тогда…
Внезапно он ощутил прикосновение холодного собачьего носа к своей шее. Барби надоело одиночество.
Он недовольно поднял голову.
— В чем дело?
Усевшись на песок, собака умоляюще смотрела на него круглыми карими глазами.
— Сейчас не время для игр, — строго сказал он. Возможно, это было правдой, но Барби, несомненно, так не считала.
— Руперт…
Он взглянул на Флоренс, чьи ставшие вдруг зелеными глаза были затуманены от желания, потом на Барби, бешено виляющую хвостом и явно ожидающую, когда он займется наконец делом и бросит ей ветку, которую можно будет принести обратно.
С тяжелым вздохом разочарования Руперт отстранился от Флоренс — поступок, который основывался не только на желании Барби соблюсти священный ритуал вечерней прогулки, но и на необходимости взять себя в руки. Если бы не настойчивость пса, неизвестно, как далеко он мог бы сейчас зайти. Или, вернее, насколько далеко ему позволила бы зайти Флоренс.
К добру это или нет, с уверенностью сказать было невозможно. В его намерения входило помочь Флоренс, а вовсе не расстраивать ее еще больше своей неспособностью удержаться от подобных приступов вожделения.
Поэтому, как ни трудно было превозмочь себя, он неохотно поднялся и подал руку Флоренс. Она бросила на него взгляд, в котором смущение сочеталось с еще не угасшим желанием.
Черт побери!
Поставив ее на ноги, Руперт подобрал сухую ветку и швырнул подальше, чтобы доставить удовольствие Барби.