— Странно… Но я это выясню…
— Галина Павловна может и не сказать, — с сомнением покачала головой Нонна. — Раз уж столько лет молчала…
— Но ведь перед Мариной не отопрется!
— Захочет — отопрется!
— Но я все-таки попробую, тем более что теперь…
— Что «теперь»? — насторожилась Марина.
— Теперь уже не приходится сомневаться в том, что слова папиного брата Федора были пророческими или…
— Или? — подбодрила ее Нонна.
— Или он что-то такое знал…
— Что?! — в один голос выкрикнули Марина с Нонной.
— Откуда же мне-то знать? Но вот что сразу вспомнилось! Еще у одного папиного двоюродного брата, дяди Вани, дочь Татьяна родилась какой-то ущербной и закончила свои дни чуть ли не в психушке. Об этом в нашей семье избегали говорить, поэтому точно я ничего не знаю. А вот сын Саша… он, кажется, одного года рождения с нашим Павлом… вроде бы был благополучным, но его дети… В общем, оба наркоманы… Страшные… Похоже, уже ничего нельзя сделать… Один вроде бы при смерти, в больнице, а другой по притонам мотается… На Сашкину жену, Лену, страшно смотреть…
— Правильно ли я понимаю, что у вашего деда Матвея был еще один брат, кроме Федора? — спросила Марина.
— Сестра. Ее звали Евдокией. Саша ее внук.
— То есть получается, что несчастья написаны на роду не только Матвея, но и Евдокии?
— Выходит, что так…
— А Федор, значит, ни при чем?
— Выходит, что ни при чем.
— Интересно, почему же ему так повезло…
— Теперь никого уже об этом не спросишь. Нет в живых ни Федора, ни Евдокии, ни отца…
— Может быть, Галина Павловна что-нибудь знает? — опять предположила Нонна. — Пожалуй, тебе, Ирка, надо расспросить ее не только об умерших детях, но и о том, что за проклятие лежит на всех Епифановых, исключая Федора.
— Ты думаешь, что дело в чьем-то проклятии?
— Ну, не знаю… Может, кто порчу на них навел…
— Кто?!
— Ир! Ну что ты меня-то спрашиваешь? — возмутилась Нонна. — Мать свою спроси. Ясно же, что все нечисто…