— На, читай! Это показания рядового Словачека.
Все сомнения исчезли. Командир части вскочил, начал одеваться.
— Дневальный! — крикнул он. — Немедленно позовите командира третьей роты Когоута!
Когоут явился через несколько минут. Поскольку была объявлена тревога и часть перешла на казарменное положение, он, как и другие офицеры, ночевал в казарме.
— По вашему приказанию прибыл, товарищ майор! — бойко отрапортовал он с порога.
Это был высокий красивый деревенский парень откуда-то из Южной Чехии. Военная форма ему шла, хорошо на нем сидела, и он прекрасно это понимал. Он был самолюбив и тщеславен, майор Гержман не раз отмечал это для себя, но, поскольку третья рота всегда считалась лучшей, к этим качествам ее командира он относился с юмором. «Хочешь во что бы то ни стало отличаться? — посмеивался он. — Все красуешься? И что, опять первое место на стрельбах отхватил?»
Но сейчас он так напустился на Когоута, что даже охрип:
— Это что же творится в вашей роте, товарищ надпоручик?
Когоут сразу смекнул, в чем дело, по выражению лица этого худющего капитана из контрразведки, которого всегда побаивался. Капитан смотрел на него осуждающе холодными своими рыбьими глазами.
— Я все делал, чтобы воспитать закаленных, надежных солдат, — ответил он самоуверенно. — И, как сами знаете, мне это удавалось.
— Но какими методами ты этого добивался? — кричал командир. В порыве гнева он даже не заметил, что перешел на «ты». — Тем, что превращал солдат в послушных животных? Тем, что унижал человеческое достоинство? Что держал их в страхе? Все эти дутые успехи построены были на страхе и побоях. Ты знаешь, что я с тобой за это сделаю? Разжалую и передам военному прокурору, пойдешь под трибунал, пусть тебя посадят, чтобы на собственной шкуре, ты испытал то, что пережили эти несчастные мальчишки, над которыми издевались с твоего ведома!
Надпоручик, поняв, что все потеряно, тоже начал дерзко тыкать командиру:
— А как бы ты по-другому хотел воспитать солдат из того сброда, что мы получаем ежегодно? Из преступников, наркоманов и хулиганов, гомосексуалистов, панков и гнилых интеллигентиков? Все они ненавидят военную службу! Без дедов и кулаков в армии не будет дисциплины, ты это запомни, а все остальное — красивая болтовня для докладов наверх и для печати. Ты это прекрасно знаешь! Зачем же ломать комедию? А если решишься отдать меня под трибунал, то отправишься туда вместе со мной, поскольку ты одобрял мой стиль командования и много раз меня хвалил.
Командир, с трудом взяв себя в руки, произнес холодно: