- Значит, по-вашему, я должна сказать ему что иду к вам?
- По-моему, да.
Она сидела, устремив взгляд в пространство, большие глаза с длинными темными ресницами были печальны, выразительное лицо застыло. Я вдруг понял, что Стелла и в старости будет красивой. И еще понял, как легко эта кротость может перейти в смирение. Но Стелла подняла голову и сказала:
- Я тоже так думаю.
- Великолепно.
- Сегодня вечером я решу.
- Отлично. И если решение будет благоприятным, может быть, завтра вы придете к чаю?
- Но тогда ведь вы с мисс Фицджералд не будете знать заранее, приду я или нет.
- Если вы не боитесь застать Памелу в рабочих брюках и вас не пугает, что придется немного повозиться в саду, то это не имеет значения.
Она улыбнулась:
- Ах, как мне хочется прийти! А теперь мне пора домой. Спасибо за мороженое и вообще за все.
После ее ухода я еще несколько минут посидел в кафе, а потом по крутой тропинке пошел домой.
Когда я рассказал о нашей беседе Памеле, она вскипела:
- Какое свинство так портить девочке жизнь! Этот капитан просто самодур, вот и все!
Она вырвала глубоко укоренившийся подорожник и с такой гадливостью отшвырнула его в кучу сорняков, как будто это был ее злейший враг. Меня подмывало ей возразить. Не исключено, что я хотел выступить против самого себя, надеясь, что мои доводы опровергнут.
- Послушай но если капитан допустим верит в то, что по дому бродит призрак его дочери, разве его беспокойство насчет Стеллы нельзя считать естественным? Родители должны смирять свои беспокойства и не мешать детям жить.
Я заметил, что если Стелла когда-нибудь услышит будто в нашем доме видели ее обожаемую мать, это ее сильно огорчит.
Памела огрызнулась.
- Зачем тогда ты уговаривал ее прийти?
- Просто представилась возможность, и я ею воспользовался. Это было довольно непорядочно с моей стороны, - ответил я.
- Нет, - твердо сказала Памела, - не было. Нельзя же нам теперь жить с постоянной оглядкой бояться каждого шага, и все потому, что в нашем доме, видите ли, обитает привидение. По-моему, надо рискнуть ради самой Стеллы. Если сейчас она уступит капитану, она окончательно сдаст свои позиции и просто погибнет.
- Не знаю.
Убежденность Памелы заражала меня. Я уже готов был подстрекать Стеллу к мятежу.
- Подумай, Родди, ведь так легко представить ее себе через десять лет - лицо ласковое и печальное, как у ее матери, шагает рядом с инвалидной коляской, а в ней капитан, и никакой надежды на счастье.
Я живо представил себе эту картину, и сердце мое сжалось.
- Все равно, - упорствовал я, - мне жалко старика. По-видимому, он обожал свою Мери, а теперь Стелла - единственное, что у него осталось.