- Но ведь с моей стороны это был бы чистейший эгоизм, правда? И к тому же это было бы неблагородно. Ведь дедушка всегда справедлив. Я не могу сказать, что он категорически запретил мне ходить к вам. Так было сначала, но позавчера, когда пришло письмо от мисс Фицджералд - подумать только! - я была так невежлива, а она написала мне письмо, выразив надежду, что я приду, когда смогу, - так вот, когда я получила это письмо, я сказала деду, что действительно, очень, очень хочу пойти к вам, и он долго ничего не говорил; вид у него был ужасно расстроенный. А потом сказал: «Если ты туда пойдешь, это будет против моей воли и против моих убеждений». И добавил, что я должна решать сама: «Тебе уже восемнадцать, а я, по-моему, никогда тираном не был». Я ответила, что подумаю. Вот с тех пор и думаю.
Стелла явно ждала, что я дам ей какой-то совет. Но что я мог сказать? Конечно, независимо от моих собственных соображений, казалось жестоким лишать Стеллу дружбы и удовольствий из-за болезненных страхов старика. Но мог ли я советовать ей пойти по пути, который испортит их отношения друг с другом?
- Видите ли, - объяснил я, - мне нельзя давать вам советы, ведь я заинтересованная сторона. Но мы очень хотим видеть вас почаще - и моя сестра, и я.
Она просияла:
- Правда? - спросила она.
- Правда. Неужели вас это удивляет?
- Немного. Знаете, ваша сестра… Она такая savoir faire, а я, по-моему, совсем нет. В школе говорили, что я farouche 18. - Она засмеялась. - Я не обижалась, что меня так называли. Мне нравилось это слово, оно казалось таким звучным.
- По-моему, эта ваша школа была довольно пуританской. Вы, наверно, радовались, когда уехали оттуда.
- Радовалась. Особенно вначале.
- А потом вам стало казаться, что Биддлкоум слишком далек от всего мира?
- Да, да! И разве это не глупо? Ведь, собственно говоря, что такое мир? Когда мы были у вас на новоселье, разве он был далек от нас? Наверно, мы носим мир с собой, куда бы ни поехали.
- Послушайте, - спросил я ее, - вы очень хотите прийти к нам в «Утес»?
Она подавила желание ответить сразу и помолчала, вопрос не отличался особым благородством. Ее ответ был весьма краток:
- Очень.
- А вы не думаете, что можно прийти, ничего не сказав капитану?
Она покачала головой
- Это очень соблазнительно. Но боюсь, что тогда я начну дедушке лгать. Знаете, это ужасно, но я и так, когда волнуюсь, помимо воли вру ему, да еще как! Я просто не понимаю, откуда это берется, ведь моя мать была абсолютно правдива, кристально честна. Она ни разу в жизни не солгала.
- Я лично всегда предпочитаю вранью открытый спор.