– Вы совершенно здоровый человек, – заговорил он первым, едва я вошел.
Я с улыбкой кивнул, как будто он сделал мне отличный комплимент.
– Вам нужен какой-нибудь диагноз... вроде посттравматического орахноидита... И долечитесь в травме. Это решит ваши проблемы.
– Да у меня нет никаких проблем, – несколько невпопад влез в разговор я, перебирая пальцами шершавые следы от удара на голове.
– Ну как?.. – сказал он тихо. – Вам нужно избежать службы в армии, и я объясняю вам... – начал он терпеливо, тем тоном, которым разговаривают с глупыми пациентами или с нелюбимой женой.
– Слушайте, – перебил его я. – Вы здесь многое уже видели. Людей на грани рассудка, за этой гранью...
Дмитрий Иванович смотрел на меня просто и мягко, мне это показалось одобряющим.
– Вы сами для себя решили что-нибудь, глядя на все это? – заторопился я с вопросами. – Где кончается рассудок и начинается сумасшествие? Что более органично человеческой природе – смирение или буйство? И когда смирение из святого человека делает опустившееся ничтожество? И когда буйство делает из национального героя припадочного психопата?
Главврач разговаривал со мной некоторое время.
Вскоре мне стало понятно, что у него нет в голове ни одной отвлеченной мысли. И никогда не было.
Велемирский недобиток лежал в отдельной палате, весь в капельницах.
Ему было тридцать восемь лет, и двадцать из них он кое-как, с пятое на десятое, отработал водителем.
Таксовал, ругался с хозяином, уходил, потом работал в фирме, ссорился с хозяйкой, уходил, нанимался на перевозку грузов, его кидали с деньгами, уходил, обещая себе, что вернется и всех передушит, не возвращался, никого не душил и только пьяный иногда рассказывал историю, как его кинули, конец повествования всегда комкал, но даже в скомканном виде получалось, что он то ли забрал свои деньги, то ли вот-вот заберет.
Потом опять таксовал, но уже через контору, контора принадлежала горцам, у нового хозяина был большой и розовый язык, мокрый и горячий, как кусок шашлыка, новый хозяин выгнал его за то, что он вышел на работу с похмелья – а он был даже не пьяный, он просто не проспался, потому что лег в три ночи, он в своем подъезде вообще был самый малопьющий – и работа не для бухалова, и нутро, признаться, гнилое, блевал потом всегда, но его все-таки выгнали, и теперь он ненавидел всех горных обезьян, за их языки.
Вскоре подвезло: одноклассник предложил съездить на мордовскую зону, встретить хорошего человека, который откинулся. Одноклассник выписал доверенность на чью-то «буханку», велели к появлению откинувшегося ее насколько возможно разогреть – декабрь был. Хавку в машине заготовили и еще кое-что.