Бродский: «Проза — пехота, поэзия — ВВС». А переводчик? — Десантник. Зеленый берет.
Три стадии погружения в музыку:
1 — мне кажется, что это я играю (я = исполнитель);
2 — мне кажется, что играют на мне (я = инструмент);
3 — мне кажется, что играют во мне (я = концертный зал).
О Бетховен, мужественный девственник!.. С. о бетховенских кодах: «Уже знает, как кончить, еще не знает, когда».
Стихи — дети. Литературные тусовки — родительские собрания.
Приснились стихи:
Подари мне, мама,
подари мне, папа,
на восьмое марта
фаллоимитатор.
Сон — жестокий пародист.
Нельзя писать стихами ни о том, чего не знаешь, ни о том, что знаешь точно, — только о том, о чем смутно догадываешься и надеешься, что стихи подтвердят догадку. Или опровергнут.
Первая пишущая машинка — «Ремингтон» — изготовлялась на фабрике винтовок и крепилась к столику для швейной машинки. Вот и строчим!
Отцы и дети: дочь Томаса Манна научила свою собаку печатать на машинке несколько слов — под диктовку, с большим количеством опечаток.
«Как бы я хотела стать кем-нибудь прям щас!» (Из дневника пятилетней Л.)
С. оговорился:
Изящная словеЩность.
СловеЧность? — переспросила я.
«Я пишу, когда мне плохо. Когда мне хорошо, я не пишу». А у меня совсем наоборот: когда я пишу, мне хорошо. И плохо, когда не пишу.
Писать о том, что любишь. Еще больше любить писать. И все это — для того, чтобы хотя бы ненадолго полюбить себя.
«Нужна ли вообще поэзия? Достаточно этого вопроса, чтобы понять, как тяжело ее состояние. В периоды ее благополучия не сомневаются никогда в ее бесспорной ненужности». (Пастернак)
Поэт, говоря о себе, говорит о всяком человеке. Всякий человек, говоря о поэте, говорит о себе.
У графомана не бывает проговорок. В поэзии, чтобы проговариваться, нужно уметь говорить.
Пастернак посевной: лекарственное растение, помогает при женских болезнях и потере аппетита. На вид — сорняк, маленький борщевик. Растет всюду, даже на вытоптанном газоне у нас под окном.
Нарушать правила напропалую, как твой швейцарский приятель, который превышал разрешенную скорость настолько, что камеры слежения не успевали сфотографировать его машину.
Как отличить судьбу от пиара? — У судьбы хороший вкус.
Безличность чистоты: жена NN мыла руки так часто и тщательно, что ее пальцы перестали оставлять отпечатки.
Я знаю все свои стихи. Просто некоторые я уже вспомнила, а некоторые еще нет.
По-настоящему красивы только люди (и стихи), не боящиеся показаться некрасивыми.
Наш с Л. многолетний ритуал: я звоню в дверь, она спрашивает: «Кто там?», я отвечаю: «Не знаю». Недавно в телеинтервью молодой философ назвал себя: «Квалифицированный специалист в области философии». Теперь я знаю, кто я! Л. спросит: «Кто там?» И я отвечу: «Квалифицированный специалист в области поэзии». («Кузмин в конце жизни считал себя подлинно осведомленным лишь в трех областях: гностицизме, музыке в период между Бахом и Моцартом и флорентинском кватроченто». Из предисловия.)