У девочки была лишь одна отрицательная черта. Граф называл это «тупым упрямством», наотрез отказываясь признать, что сам унаследовал его от волевых, решительных и горячих предков, в душах которых всегда кипела всепоглощающая страсть. Английское спокойствие и уравновешенность плавились и растворялись, не выдержав накала. Но у этого свойства были и положительные стороны. Когда Лэнгдон любил, в его чувстве уж точно не было ничего заурядного и пресного.
Розамунда росла и постепенно превратилась из очаровательной малышки в долговязого нескладного подростка. Примерно в это время она поняла, что охотно променяла бы всю свою импульсивность и резвость на холодную невозмутимость, которой в избытке обладала Сильвия, — на лице Розамунды всегда можно было прочитать все ее эмоции.
Первое облачко на ее горизонте появилось, когда девочке исполнилось пятнадцать лет. Тогда Розамунда поняла, что мальчики — это не только кулаки и язвительные насмешки. Это открытие явилось в виде довольно красивого представителя сильной половины человечества — лорда Самнера, старшего сына герцога Хелстона, семья которого жила в Эмберли, большом замке по соседству. Его младший брат в это время отсутствовал — кажется, отправился на войну.
Герцогского наследника Розамунда заметила на танцах в деревне, и в первый раз в жизни потерпела поражение. Полное и окончательное. Как она ни старалась завоевать внимание двадцатишестилетнего молодого человека, он оставался слепым и глухим к ее ухищрениям, явно увлеченный другими девушками, в первую очередь Августиной Фелпс, первой красавицей графства.
Но только Розамунда не привыкла сдаваться. Упрямства ей было не занимать, и она была буквально одержима извечным женским стремлением повести своего избранника по правильному пути. Даже если к нему придется применить физическое воздействие.
Розамунда плюхнулась на кушетку в своей спальне. После утомительной утренней псовой охоты и позднего завтрака в поместье герцога Хелстона ей было необходимо поговорить с сестрой.
— Сильвия, это ужасно! — Розамунда швырнула непришпиленную шляпку, украшенную лихо торчавшим пером фазана, на кровать. — Он на меня совершенно не смотрит. Вернее, смотрит сквозь меня, словно я бесплотный призрак.
Сильвия бросилась вперед и схватила шляпку.
— Разве ты не знаешь, что шляпа на постели — к несчастью?
— Кажется, мне всегда и во всем не везет. — Розамунда горестно покачала головой. — О, Сильвия, помоги мне! Что мне делать? Ты лучше разбираешься в подобных вещах, чем я.
— Это не…
— Я слышала, Аги сказала, что я похожа на ведьму — и волосами, и фигурой.