Вспомнив о Розамунде, герцог мысленно приказал ей появиться.
— А за обедом я выделю ему место рядом с этой противной мисс Фелпс, — усмехнулась бабушка.
— Повезло, — хмыкнул Люк, не уточняя, кому именно. Начиная терять терпение, он подошел к двери покоев Розамунды и громко постучал.
— Выходите же, миссис Берд! Мы заждались. — Черт бы побрал всех женщин и их интриги! — Он поднял кулак, чтобы стукнуть еще раз, но створки распахнулись, и рука остановилась в воздухе. На Розамунде было все то же платье.
Заметив пылающий взгляд его светлости, она опустила глаза.
Застенчивость этой женщины сводила Люка с ума. Он мог терпеть ее в вялых скучных девицах, но никак не в Розамунде, с которой было ясно, что, несмотря на траур, эта особа — страстная, незаурядная натура. Он сам имел возможность убедиться, что под внешней холодностью вдовы таится огонь.
Герцогиня почти повисла на руке Розамунды, желая сама вести ее к гостям — чтобы эта роль не досталась внуку. Люку оставалось только предложить сопровождать младшую сестру.
Все четверо медленно прошествовали вниз по лестнице, снабженной массивными дубовыми перилами. Ее явно построил бывший моряк. Вообще во всей обстановке старого замка было нечто прочное, основательное. Люку всегда было наплевать на комфорт, поскольку он точно знал: груду камней делают жилищем люди. Только в последние годы, когда Сент-Обин оставил флот, принял титул и настоял, чтобы Ата и Мэдлин поселились вместе с ним в Эмберли под одной крышей, он неожиданно именно здесь почувствовал себя дома.
Пламя свечей отражалось в серебряных и стеклянных предметах, коих было немало в элегантно обставленной столовой. Многочисленные канделябры высились рядами на трех длинных столах, покрытых немного пожелтевшими от времени кружевными скатертями. Стены были украшены белыми розами, перевитыми плющом, — в честь молодоженов.
Розамунда отважилась внимательно рассмотреть собравшихся, но все же не рискнула надолго задерживаться взглядом на лицах гостей, опасаясь наткнуться на презрительный или полный глубокого отвращения взгляд. В зале находилось не менее сотни человек, съехавшихся на предстоящее бракосочетание. Было очевидно: Ата любила устраивать праздники. И герцог, и герцогиня были очень заняты.
Среди нарядных, одетых в красочные шелка дам, Розамунда чувствовала себя служанкой. Ее платье было совсем простым и далеким от последней греческой моды на фасоны с завышенной талией. К тому же оно было старым. Не первой молодости муслин подчеркивал фигуру, обтягивая руки и плечи.
Она не сразу обратила внимание на то, что почти все приглашенные уже отыскали карточки с указанием своих мест, и была одной из немногих присутствующих, продолжавших стоять. О, Розамунда так давно не посещала светских приемов, что уже почти забыла основные правила, внушенные ей с малых лет. И теперь, смущаясь от неловкости, она пробиралась к последнему свободному месту за главным столом, в начале которого расположились Ата, герцог, графиня Шеффилд и прелестная молодая девушка, сестра герцога, со своим женихом. Остальные дамы — члены клуба — сидели в дальнем конце зала.