— Брего, — закончив осмотр, он вернулся на трон и величественно развел руки. — Рак-ция ченуто тель-кумо се Мани-ту!
В руках одного из туземцев появилась плошка, выдолбленная из половинки большого ореха, в которой плескалась неаппетитная бурая жижа.
— Тлаченка! — торжественно возвестил Лере вождь, подняв чашу над головой.
— Mani-tu… Don’t drink! — прохрипела из своего угла все еще задыхающаяся старуха. — It’ll kill you![6]
Но рослые туземцы уже скрутили брыкающуюся девушку. Один из них с силой сдавил скулы пленницы, так что ее рот непроизвольно раскрылся, а другой тут же влил в него вонючую вязкую смесь из деревянной плошки. Захлебывающаяся Лера беспомощно зарыдала, неудачно попыталась зацепиться за реальность, но соскользнула и провалилась в липкий и всепоглощающий мрак.
* * *
В центре поляны вновь загрохотали барабаны.
— Ал-ла-а-а! — истошно заголосил дежуривший у кострища коротышка с черепом на голове и принялся пританцовывать на месте, остервенело потрясая вытянутыми над головой руками с растопыренными пальцами. Казалось, его тело пронзали мощные импульсы электрического тока. Видные сквозь пустые глазницы черепа глаза закатились. На искаженном ритуальным экстазом чернокожем лице зловеще заблестели белки.
Истошный вопль жреца заставил Савельева поднять голову.
— Глянь, Савельич очнулся, — рядом послышался знакомый голос Трески. — Эй, ты как?
— Паршиво, — с трудом разлепив губы, откликнулся метеоролог и огляделся. — Где мы?
— В гостях у местного населения.
Он, Паштет, Треска и свесивший голову на грудь Батон были крепко привязаны к врытым в землю стволам с ободранной корой, неподалеку от пылающего в центре туземного поселения костра.
— Чем это они нас отключили? — подвигав головой, сморщился привязанный справа от Савельева Треска.
— Не знаю. Каким-то парализующим ядом, наверное. — Савельев вспомнил, как джунгли неожиданно ожили и наполнились кишащими в листве черными силуэтами, вооруженными копьями и короткими трубками. Пришельцы плевали из трубок острыми иглами в десять сантиметров длиной, и иглы эти были смазаны какой-то отравой. Нападение было стремительным, к тому же противник в разы превосходил крошечный отряд числом, так что взяли их без единого выстрела.
Появившиеся словно из-под земли туземцы издавали стрекочущий воинственный клич. Его-то Батон и принял за цикаду.
— Я ног не чувствую, — пожаловался Паштет.
— А где Азат? — оглядев членов команды, забеспокоился Савельев.
Скованный тяжелой броней экзоскелета Ахметов не мог оказать проворному врагу должного отпора и одним из первых оказался на земле с парализующей иглой в шее.