Рядом с Волдисом расположились два крестьянина, судя по их домотканой одежде и картузам с блестящими козырьками.
— Значит, поехали? — громко, как у себя дома, спросил один у другого.
— Да, надо ехать. В Риге везде только и знай, что плати, плати, плати… Сходишь куда-нибудь — смотришь, десять латов долой. Ты где остановился?
— Ночевал на улице Дзирнаву, у хромого Андрея. Совсем дешевый ночлег — лат за ночь. Только три кровати в комнате; живешь, как барин.
— У меня на улице Бруниниеку[12] живет зять, я всегда у него останавливаюсь. Получается нисколько не дешевле, чем на постоялом дворе, — с пустыми руками туда не явишься. Городские думают, что крестьянам все даром дается: не привезешь кадочки масла — косятся.
— Глупости, я никогда не захожу к родным. Лучше заплатить лат и жить спокойно сколько вздумается. У меня тоже в Задвинье сестра, но я туда и глаз не кажу. Знаю, чего она от меня ждет.
Волдис встал, вскинул сундучок на спину и вышел из вокзала.
— Постоялые дворы… А я-то горевал о ночлеге.
У первого же прохожего он узнал дорогу и по Мариинской улице[13] добрался до района постоялых дворов.
— Где здесь постоялый двор хромого Андрея? — спросил он у женщины, стоявшей в дверях булочной.
— Что? Постоялый двор Андрея? Не знаю. Спросите у кого-нибудь другого.
Но и другие не знали, где этот постоялый двор, пока не встретился какой-то крестьянин, который объяснил ему:
— Иди вон туда, где синяя вывеска. Там Андрей дворником.
За воротами постоялого двора Волдиса ожидала сама хромая знаменитость — дворник, в этот момент он тащил громадную вязанку дров, и его деревянные башмаки отсчитывали: полпятого, полпятого! Он, очевидно, был туговат на ухо и не услышал приветствия Волдиса.
— Скажите, пожалуйста, нельзя ли здесь переночевать? — спросил Волдис, загородив дорогу хромому великану.
— Можно. Заходите и договоритесь с хозяйкой.
Они вошли в большую комнату постоялого двора.
— Хозяйка! — крикнул дворник дородной, расплывшейся женщине, возившейся у печки. — Этот человек хочет переночевать. У нас есть еще свободная кровать?
— Да, есть в маленькой комнате. Тот, из Бауски, сегодня уехал.
Нельзя было понять, делала ли она это от скуки или на самом деле думала, что чем-то занята, но в продолжение нескольких минут, пока Волдис стоял у дверей и наблюдал за ней, хозяйка прошла по комнате из конца в конец, повертелась, переложила с места на место веник, передвинула стулья, задернула оконную занавеску — и все же не сделала ни одного действительно нужного движения.
— Так вы хотите переночевать? — как бы очнулась она, нечаянно натолкнувшись на Волдиса. — Паспорт у вас есть?