— Я с военной службы. Вот мое увольнительное удостоверение.
— Мне-то ничего, мне все равно, только вот полиция иногда беспокоит и составляет протокол. Сколько уж штрафов переплатили! Ну, идите, я покажу ваше место.
Она ввела Волдиса в маленькую, недавно выбеленную комнату. Там стояли три узкие железные кровати с высоко взбитыми соломенными матрацами, покрытыми тонкими заплатанными одеялами. Единственное окошко выходило во двор и было сплошь заставлено цветочными горшками, в которых прозябали какие-то незатейливые цветы. Маленькое нешлифованное зеркальце висело на стене рядом со старой картиной, изображавшей приезд охотников в деревенскую гостиницу: бородатые мужчины в широкополых шляпах обнимали пышнотелых деревенских девиц, которые, улыбаясь, стыдливо отворачивались; вокруг них бегали вислоухие охотничьи собаки.
— Вы можете здесь получить и чай, — сказала хозяйка.
Все обстояло прекрасно. Своя отдельная кровать, в тепле, под крышей; зеркало, чай и полчища прусаков на стенах.
Волдис сунул сундучок под кровать и разделся. Было еще рано, но он так устал, что ничего уже не мог делать.
Улегшись на кровать, он принялся наблюдать за ползающими по потолку прусаками и думать. Спать не хотелось… Руки за один день стали шершавыми и мозолистыми. Когда он провел ладонью по лицу, она царапала кожу.
Завтра работа, послезавтра работа, затем опять… и опять… Эх, не к чему думать о будущем — легче не станет. Время покажет. Надо привыкнуть, ознакомиться с обстановкой; возможно, подвернется другая работа, представится возможность выдвинуться. Тогда можно будет подумать и о книгах и об учебе. Надо опять заняться английским языком — попрактиковаться на пароходах, моряки знают английский. Не терять надежды, надеяться и надеяться! Без надежды можно погибнуть…
Волдис сам еще не знал, чего именно надеялся он достичь. У него не было ясной цели. Он хотел достичь чего-то вообще — лучшей жизни, лучшего будущего.
Часов около девяти вошли два седых крестьянина — соседи по комнате.
— Смотри-ка, какой гость нас здесь ожидает! — один из них приветливо кивнул Волдису. — Тоже из деревни?
— Нет, с военной службы.
— По жеребьевке, что ли? У меня сын тоже служит в Даугавпилсе, в кавалерии, но не вытянул жребия. Придется остаться до осени.
Крестьяне начали перебирать свои мешки, поубавили содержимое своих деревенских масленок и улеглись. Но долго еще слышно было, как они толковали о своих сегодняшних делах в городе.
— Земельный банк… векселя… мелиорация… кожа для пастал[14]… Попов[15]… ментоловый спирт… ревматизм… толкучка… пастух… телята… заушница у свиней…