и начать следствие, как полагается. Правда, настоящее следствие вели раньше, в шестидесятые-семидесятые годы. Благословенные годы, когда экономика росла, когда не было войны, когда на североамериканца — любого североамериканца — смотрели с уважением и даже некоторой опаской. Сейчас североамериканская армия уже не первый год вела две войны, победа в которых даже не просматривалась, во многих местах обоих американских континентов местные готовы были всадить пулю в спину североамериканцу, как только он отвернется. Инфляция зашкаливала за десять процентов в год, в некоторых штатах единственным местом, где можно было получить работу, оставался армейский вербовочный пункт, а место солидных гангстеров и мафиози заняли обдолбанные малолетки с CAR-15
[38], ненавидящие весь мир и готовые перерезать автоматной очередью любого, кто не так на них посмотрел. Лос-Анджелес, город у моря, был поделен между вооруженными до зубов бандами, всякий приличный квартал отгородился от окружающего мира решеткой под током и частной вооруженной охраной. В Чино и Фолсоме — федеральных тюрьмах особого режима — вступило в строй новое приспособление для исполнения смертных приговоров — электрическая софа, позволяющая казнить троих осужденных одновременно. Не так давно на электрическом стуле казнили некоего Дэвида Чиапеля — его судили как взрослого, когда ему было тринадцать лет, и приговорили к смерти. Общественность штата — та, что живет, прикрывшись заборами под током — встретила исполнение приговора с чувством глубокого удовлетворения, потому что казнили его за то, что он наставил револьвер в живот какой-то даме из богатого пригорода и сказал: "Снимай побрякушки". Та замешкалась, и он трижды выстрелил ей живот. А потом еще раз выстрелил и убил копа, пытавшегося его задержать. И никто, ни один человек во всех этой запутавшейся, больной, исходящей взаимной ненавистью стране не сделал из произошедшего правильного вывода.
Так что сейчас следствие по поводу убийства двоих молодых бандитов и их девушки в районе Сан Габриэль должно было закончиться лишь фразой: "Может быть, когда-нибудь мы и узнаем, кто сделал это". В Североамериканских соединенных штатах преступления раскрывались обычно двумя способами — либо преступник оказывался запечатленным какой-нибудь камерой наружного наблюдения, коих по улицам приличных районов было пруд пруди, либо преступник начинал болтать о содеянном и полиция узнавала это. Николас Альварес не был запечатлен камерой, он не собирался ни о чем болтать, он был одет в перчатки во время того, как застрелил этих подонков, а пистолет он выкинул куда подальше, от души размахнувшись. Можно сказать, с концами — в районе Сан Габриэль если кто-то выйдет из дома и найдет валяющийся пистолет — мысль пойти и отнести его копам в голову нашедшему точно не придет.