— Там могут быть гадюки, — сказал я, но первым спустился вниз, держась рукой за кусты, а другую подавая Таньке, хотя она и сама неплохо справлялась. Мы вылезли на откос, отряхнулись…
…И выяснилось, что на месте аэродрома — довольно широкая луговина. Из высокой серо-желтой травы с пышными метелками тут и там поднимались искрящиеся крапинами слюды гранитные останцы. Лес окружал луговину широкой дугой, но до него было километра три, не меньше. Сонно звенел тихий нагретый воздух. И плавали высоко-высоко черные кресты птиц.
Мне почему-то было страшно выходить на это открытое место. По-моему, Танюшка испытывала сама то же ощущение. Во всяком случае, в ее глазах появилась задумчивость, а белые мелкие зубки прикусили уголок губы.
— Боишься? — спросил я.
— Я?! — фыркнула она.
— Ты.
— Ага, сейчас.
— Боишься.
— Испугалась!
— Я — боюсь.
Она посмотрела на меня расширившимися глазами. Очевидно, не ожидала такого признания. Потом вздохнула и передернула плечами:
— Пошли…
…Трава доходила до колен. Сразу стало жарко-жарко, я стащил куртку и обвязал ее вокруг пояса. Стало хотеться пить, но мы еще в походах научились правилу — о воде не говорят просто так. Но думать было можно, и я с неудовольствием решил, что без емкостей нам будет плохо — каждый раз искать воду, когда она нужна, дело сложное. Гораздо сложнее, чем многим кажется в наших местах.
Мы добрались до первого из гранитных камней. Он отбрасывал холодную тень, острую и четкую, почти не колебавшуюся на траве. Я уже прошел мимо, но Танюшка задержалась.
— Смотри, Олег. — И она указала на плоскую грань камня, чуть скошенную внутрь.
Я подошел и чуть наклонился. На этой грани, влажной, холодной и скользкой, были глубоко и неровно выбиты белесые буквы. Их края давно сгладились, словно строчки оплыли от огня, но читались хорошо.
Friends!
We don’t know, who are you.
Spring near the last stown.
Go on the west.
40 miles from her.
Good luck!
Я понял только несколько слов: «Друзья… мы… вы… камень… идти на… 40 миль…» Но Танюшка уверенно перевела:
— «Друзья! Мы не знаем, кто вы. Родник около следующего камня. Идите на запад. Сорок миль отсюда. Удачи!» Олег, — она выпрямилась, — тут есть люди.
— Или были, — хмуро заметил я. — Надпись-то старая. И почему английская?
— Не знаю, — вздохнула Танюшка. — Но все-таки… Сорок миль — это сколько?
— Километров семьдесят — семьдесят пять, — перевел я. — Два… нет, три дня. Вообще-то нам по дороге, можно идти туда. Пойдем?
Теперь уже Танюшка начала осторожничать.
— А что там, в сорока милях? — подозрительно спросила она. Я просто пожал плечами, немного раздражаясь — было жарко и хотелось пить: