Стыдно сказать, но, засмотревшись на любимый мною сугубо теоретически, по Машиным рассказам, франконский стиль, человека в интерьере я заметила в последнюю очередь. Вряд ли его когда-либо прежде замечали позже, чем мебель…
На мой вкус, красота для мужчины не особенно важна. Лешка вон каждую весну ходит конопатый – и ничего, хуже от того не выглядит. Потапыч в детстве неудачно болел ветрянкой, и левая щека у него сильно бугристая – ну и что? Красота, как мне казалось, куда важнее и нужнее нам, женщинам.
Однако этот «кот» был именно красив. И ему столь немужское качество не мешало ничуть. Он был не просто красив, но окончательно и безоговорочно совершенен. Ему вряд ли меньше двадцати пяти, уже не мальчик. Достаточно рослый, гибкий и плечистый. Кожа не бледная, но и не смуглая, разве что с некоторым золотистым отливом. Волосы волнистые, густо-кофейные, почти до черноты. Глаза пронзительно синие, крупные и ясные. Как только я заглянула в них – буквально растворилась в этой теплой синеве, внимательной, доброй и заботливой. Целиком принадлежащей мне, как все внимание странного незнакомца.
Приятно, когда о тебе заботится очень красивый врач. Ох, будь Маша на моем месте, она бы уже пару раз шевельнула ресницами, начиная игру в кошки-мышки… А я не кошка. И мышью мне быть тоже не очень хочется, даже в такой роскошной мышеловке.
– Мадемуазель очнулась, – промурлыкал кот. Улыбался он, увы, еще обворожительнее, чем говорил. – Шарман.
– Сударыня, – тихо и не особенно внятно прошептала я. – Шарман – это имя? Вам до сих пор не пришло в голову представиться.
– Вы сердиты, – удивился кот. Заинтересованно прищурился: – Значит, вам стало лучше. Меня зовут Шарль. Если полностью, хотя я не люблю излишних церемоний, то Шарль де Лотьэр, маркиз Сэн-Дюпр.
– Да уж, длинновато, – не одобрила я из чистого упрямства. Хотя иного не ждала: имя у него оказалось кошачье. То есть франконское. «Шагрль»… как он его произнес! Опять мурашки по спине. Пришлось брать себя в руки и ругаться дальше, спасаясь от этого дикого по силе обаяния. – Как я тут очутилась? Откуда вы меня знаете и что вообще происходит?
– Мадемуазель, у вас чудовищная хватка, прямо неженская, – то ли расстроился, то ли одобрил он. – Вас нашел мой… человек. Вы объявлены в Ликре вне закона после событий на вокзале. Стоило немалых усилий вовремя вас оттуда вытащить и доставить сюда.
– Судя по безупречному виду ваших домашних туфель, – прищурилась я, злясь на его мурлыканье все сильнее, – «усилия» – это исключительно деньги. Мне категорически не нравится быть вещью, господин Шарль.