Недолгие зимние каникулы (Добряков) - страница 24
После этого Грека зарумянил щелчками лбы у Мити Голубева, Котьки Зуева и даже у нашего отличника Саши Миронова. Причем Саша спорил, не соглашался и толково доказывал, что проговорил все точно и в темпе. И правда: мы тоже не заметили у Саши хоть какой-то ошибочки. Но Грека упрямо утверждал, что ошибка все же была. И если он врет, то пусть ему потом в десять раз больше набьют щелчков. Тогда опять вызвался Алеша. Он тоже протараторил без единой запинки, и все правильно. А Грека уже снова палец для удара закладывает. Маринка закричала:
— Не смей! Это по твоему дурацкому лбу Алеша должен бить!
— Он ошибся! — неумолимо отрезал Грека. — Я потом объясню, где он оказал не так. — И, не дожидаясь конца спора, больно щелкнул командира.
Я всю голову изломал: в чем же тут секрет? Есть же какой-то секрет… И, кажется, что-то блеснуло наконец. Кажется, понял…
А перед Грекой вновь стояла Маринка — ни в чем не хотела отступать от Алеши. Скороговорку как на машинке прострочила. Но я уже знал: ее и на этот раз ожидает кара. Грека вошел в раж. Не посмотрел, что девчонка, — такой влепил щелчок, что у Марины под коричневой оправой очков (она даже не успела снять очки) тотчас краснота разлилась. А быстрей красноты слезы под очками брызнули. От обиды и боли. Ну и девчонка к тому же.
И быть бы в следующую минуту верной драке — Алеша и руки уже поднял, собираясь покрепче ухватить Греку за куртку.
— Ты чего расщелкался! — вплотную подступил он к Греке. — Ты чего нам голову дуришь!..
Точно, если бы не я, быть бы драке. Я втиснулся между ними буквально в последнюю секунду. Врать не стану и героя делать из себя не хочу: мол, не побоялся в такой страшный момент встать между ними! Чепуха! Конечно, побоялся. Просто я был уверен, что разгадал хитрость Греки, и мне очень захотелось — ну, нестерпимо захотелось! — тут же перед всеми раскрыть его секрет.
— Стой! — замахал я рукой на Алешу. — Он правильно щелкал! Теперь моя очередь говорить.
Видно, я очень решительно действовал. Алеша отошел к ребятам.
— Внимательно слушай, — сказал я Греке. — Ехал Грека через реку. Видит Грека — в реке рак… — В слове «реке» я сделал сильное ударение на последний слог. А потом, как ни в чем не бывало, закончил всю скороговорку. Получилось хоть и не очень складно, зато ни к чему нельзя было придраться.
— Академик! — Грека пожал мою руку и снял с головы кепку. — Эх, ехал Грека, лупи на всю катушку!
Где там, на всю катушку! От моего щелчка, может, и муха цела бы осталась. Поспешил я, не прицелился как следует. А может, и настроение пропало — больно щелкнуть его. Чего скрывать: все-таки приятно было, когда Грека назвал меня «академиком» и пожал руку.