— Да, ты виновата в том, что сбежала из дома, — согласилась Алтея. — Ты сама во всем виновата.
Лиз резко отдернула голову. Слезы снова хлынули из ее глаз, когда она уставилась на кафельный пол.
— Ты не представляешь, каково это. Как это ужасно, как унизительно.
— Ты не права. — Ласково, но твердо Алтея обхватила ладонями личико Лиз, приподнимая, пока их взгляды не встретились снова. — Я все понимаю. Как никто другой.
— Ты? — выдохнула Лиз. — Это случилось и с тобой?
— Когда я была примерно твоего возраста. И я чувствовала, словно кто-то вырвал из меня что-то важное и я никогда не стану прежней. Думала, что никогда не смогу быть чистой, быть целой. Снова быть собой. И я очень долго плакала, потому что ни на что другое тогда не была способна.
Лиз взяла салфетку, которую Алтея вложила ей в ладонь.
— Я продолжала повторять себе, что это не я. Это на самом деле была не я. Но я была так напугана. Все кончено. Кольт все время повторяет, что все кончено, но мне все равно больно.
— Я знаю. — Алтея снова обняла Лиз, укачивая ее, как маленького ребенка. — Это больнее всего на свете, и какое-то время тебе будет нелегко. Но ты не одинока. Ты должна помнить об этом. У тебя есть семья, есть друзья. У тебя есть Кольт. И ты всегда можешь поговорить со мной.
Лиз шмыгнула носом, прижавшись щекой к груди Алтеи.
— А что делала ты? После… Что ты делала?
— Я выживала, — пробормотала Алтея, невидящим взглядом уставившись в пространство поверх головы Лиз. — И ты сделаешь то же самое.
Кольт замер в дверях смотровой, прижимая к груди охапку баночек с содовой и шоколадных батончиков. Если раньше он ощущал себя бесполезным, то теперь вдруг осознал свою полную беспомощность.
Ему здесь нет места, бесполезно вторгаться в страдания этой женщины. Его первой и единственной реакцией была бешеная ярость. Но к чему она приведет? Он вывалил банки и шоколадки на стол в комнате ожидания. Если он не в состоянии утешить ни одну из них, исправить произошедшее, что еще ему оставалось делать?
Он потер ладонями лицо, пытаясь мыслить трезво. И тут заметил, как из лифта выбежали родители Лиз.
Вот что он может сделать. И он поспешил им навстречу.
А тем временем в смотровой Алтея закончила причесывать волосы Лиз.
— Хочешь переодеться?
Лиз попыталась выдавить из себя нечто отдаленно напоминающее улыбку.
— Я не хочу даже прикасаться к этой одежде.
— Веский аргумент. Что ж, может, я смогу утащить… — Краем глаза она уловила какое-то движение в дверях и, обернувшись, увидела бледную женщину и осунувшегося мужчину с покрасневшими глазами.