– Да ладно! Врешь!
– Если бы!
– Напилась, что ли?
– Она нет, а вот он – да. Наверное, поэтому и назвала. Небось вспомнила, как на отца орала. Джерри сказал что-то про ее стряпню, урод, а она вдруг: «Да пошел ты, Ли!» И сразу рот рукой прикрыла. Прямо кино.
– А он-то заметил?
– Еще как.
– Мама дорогая!
– Ага.
– Жуть!
– Да ладно, проехали. – Она посмотрела на меня: – А ты отцу позвонил?
Я помолчал, не зная, что ответить.
– Нет.
Саманта молча кивнула.
– Я собирался, правда! Даже трубку снял! – Мне хотелось как-то оправдаться.
– И?
– Я не знал, что сказать.
– Спросил бы, зачем он хотел купить твои рисунки.
– Как-то не сообразил.
– Дело твое. – Она включила левый поворотник. – Приехали.
Каменные колонны, расположенные по сторонам от подъездной дорожки в «Зеленые сады», когда-то составляли единое целое с аркой монументальных ворот. Точно такие же, только украшенные ржавыми потеками, колонны располагались по всему фронтону здания. На них зияли дырки от креплений давно утерянных водостоков. Вдоль дороги, заслоняя обзор, тянулись сосны и заросли ольхи. Наконец показался старый высокий дом с белеными стенами, треугольной крышей и верандой. Я совсем разволновался. Мы поднялись по ступеням, в дверях нас встретил человек с рыжей козлиной бородкой.
– Дэннис Дрисколл, – представился он.
– Итан Мюллер. А это Саманта Макгрет, окружной прокурор.
– Очень приятно. – Улыбка у него вышла кривоватая. – У нас тут гости редко бывают.
Внутри все скрипело и разваливалось. Темный коридор был заставлен так, что по нему можно было только протиснуться. С викторианских времен тут никто ничего не ремонтировал. На стенах по-прежнему жуткие обои с золотыми полосами, свет включается кнопками, правда, огромная люстра так и не зажглась. Паровые трубы шипели, как гремучие змеи. В холле на стене висел портрет седовласого толстяка с двумя подбородками и в напудренном парике. Табличка под портретом поясняла, что это Джон Вестфилд Уорт.
– Он тут всем заправлял до середины шестидесятых, – сказал Дрисколл. – Заведение считалось очень прогрессивным для своего времени.
Он повел нас вверх по лестнице, остановился на площадке и показал на окно. За окном был заснеженный луг и еще одно здание, несколько более современное.
– Там раньше были комнаты пациентов. В семидесятых все внутри сломали и устроили реабилитационный центр. А сам дом построили в 1897 году. – Он повел нас на третий этаж. – Надо же, как вы быстро откликнулись! Если честно, я думаю, доктор Ульрих не ожидала, что вы сами приедете, потому-то она и согласилась вас принять.