«Ст. л-т Ермолаев. 30.05.10»
— Растёт парень!
— А вот ещё. И ещё. Да тут вся стенка в надписях, Иван Андреевич!
Ваню захватил азарт и любопытство.
— Почитаем. Почитаем. Так-с… «Петров В.Н. 11.08.08» Виталик, блин, Николаич сюда заглянуть изволили!
Иван довольно захохотал. Все живы-здоровы!
«Анисимов Паша июль 10 г»
— Не знаю такого.
«W.J.Marshall 08.29.11»
— У… а вот и Вил отметился.
Дальше шла надпись, которая заставила Ваню недоумённо нахмуриться.
«Петров В.Н. 17.09.14»
«Как это четырнадцатый?»
Маляренко принялся загибать пальцы. По всему выходило, что он провёл в ТОМ времени четыре с половиной года, а отчалил он ТУДА в середине седьмого, так что, по идее, сейчас ЗДЕСЬ должен идти двенадцатый год. Но никак не четырнадцатый!
Дальше было только хуже — следующая надпись гласила.
«Анисимов П.К. сент. 16 г.»
В горле пересохло. Ваня, не глядя на солдата, протянул руку, щёлкнул пальцами и проскрипел.
— Фляжку… д-дай.
«Петров В.Н. 01.07.17»
«К-н Ермолаев 22.06.18»
«Л-т Ермолаев 16.05.21»
Маляренко тупо смотрел на дату, и в голове крутилось только одно: «почему Ермолаев снова лейтенант»?
Самая свежая надпись на скале, которую отыскал ефрейтор, была датирована сентябрём двадцать второго года и оставили её какие-то «Серёга + Оля».
Если верить этим записям, то сейчас на дворе стояло лето, как минимум ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕГО года!
«Твою дивизию!»
Ваня даже не почувствовал, как ноги его подогнулись и он с размаху рухнул на пятую точку. Раскалённые камни жгли задницу сквозь тонкую ткань, но Маляренко было всё равно. В башке шумело, а перед глазами стояла сплошная путаница.
Поняв, что Проводник, как его за глаза называли все в отряде, прочёл что-то не то, ефрейтор громкими криками собрал на крыше всех, начиная от командира и заканчивая детьми.
— На вот, выпей, выпей.
В губы уткнулось тонкое горлышко личной фляжки Олега. В нос ударил запах коньяка, кожи и стали. Ваня помотал головой и с безумной надеждой уставился на друга.
— Это что же получается, а? Шестнадцать лет?! Олег! Шестнадцать лет?!
Чудо не произошло. Друг пошевелил губами, произвёл в уме не хитрый подсчёт и, отведя в сторону глаза, обречённо кивнул.
— Шестнадцать, Ваня. Если не больше.
Маляренко закрыл глаза и стиснул зубы. Больше всего ему хотелось завыть. Его дети УЖЕ выросли. Без него. Он УЖЕ для них — ЧУЖОЙ. А его девочки? Дождались ли они его?
Шабельский смотрел на сидевшего перед ним человека и искренне ему сочувствовал. Проклятый кривой прибор ошибся, минимум, на одиннадцать лет и занёс их позже чем было нужно. Но всё равно — так было лучше. Лучше, чем чем то, что пришлось пережить ему, Олегу Шабельскому. Крики прощания родных, близких и друзей на железнодорожном вокзале его родного городка до сих пор стояли у него в ушах. Шабельский утешающее хлопнул друга по плечу и тихо велел всем уйти с крыши.