Все верно, таким и должно быть здешнее существование, монотонное, утомительно–бессмысленное. Он вообще никогда не считал САСШ[26] местом, пригодным для нормальной человеческой жизни.
Сергей прошел еще метров пятьдесят вдоль улицы, повернулся, и тут же навстречу ему из тупикового, как казалось, никуда не ведущего переулка появился человек в хорошем синем плаще ниже колен, с элегантно поднятым воротником, в надетой чуть набекрень и залихватски примятой широкополой велюровой шляпе. Очевидно, последний крик здешней мужской моды.
По его целеустремленности Тарханов догадался, что это и есть искомый связник.
Сергей пошел навстречу, готовясь либо услышать пароль, либо, чтобы оправдать свои действия, спросить, как выйти на Седьмую авеню. Машинально улыбнулся, чувствуя облегчение. Все же в чужом городе, в полутрущобном районе, с неясными перспективами на будущее, он чувствовал себя не слишком комфортно. А теперь хоть скажут, что дальше делать.
— Иван Петрович кланяться… — успел сказать мужчина, протягивая руку. Закончить условную фразу он не успел.
— Сзади! — отчаянно выкрикнул Сергей, мгновенно переходя в боевой режим.
Из подворотни за спиной связника, как черти из табакерки с сюрпризом, стремительно выметнулись два парня, каких–то странно одинаковых, низеньких, почти квадратных, одетых в грязноватые комбинезоны то ли водопроводчиков, то ли мусорщиков.
Тарханов начал воспринимать действительность как замедленную киносъемку. Обычно с этой целью контрпартизаны принимают за полчаса–час до решительного дела пару таблеток бензедрина, резко увеличивающего физическую силу и реакцию, но Сергей, по странной прихоти природы, умел обходиться без химии. Солидное преимущество, потому что после работы под бензедрином требовалось отсыпаться не менее суток, иначе человек надолго превращался в ни на что не годный выжатый лимон.
Связник тоже имел хорошую реакцию, он резко развернулся на месте, из кармана с ковбойской сноровкой вылетела левая рука с пистолетом, удлиненным ребристым глушителем. И тут же из разбитого окна брошенного микроавтобуса раздались легкие, едва слышные хлопки. Как из детской пневматической винтовки, даже еще тише.
Человек в синем плаще согнулся пополам и начал медленно садиться на асфальт, прямо в зеленоватую грязную лужу.
Значит, им нужен не связник, а именно и только Тарханов.
Тут же у него включился автопилот. Все же четыре года в лучшем в России горно–егерском училище и восемь лет службы в ЧОН[27] сказывались.
И его учили, и он сам солдат учил, что думать можно и нужно лишь до и во время тренировок, а в бою думать поздно… В том числе и о том, разрешается ли местными законами стрельба на улицах неизвестно в кого и почему. И сколько лет тюрьмы за это можно получить.