Мизинов кликнул Маджугу (его личный конвой всегда находился рядом с ним) и приказал ему скакать к Яблонскому:
— Красные допустили ошибку, но тем самым напомнили и нам, что их не следует совершать. Прикажи генералу, чтобы немедленно всем обозом спешил ко мне! Слышишь, Арсений, непременно всем обозом!
— Я мигом, Лександра Петрович, — хорунжий вскочил на коня и поскакал на восток.
— Да прихвати с собой двух-трех человек! — крикнул было вдогонку Мизинов, но Маджуги уже и след простыл.
«Теперь дождаться обоза красных, пополнить боеприпасы, остальное оставить под надежной охраной, — размышлял Мизинов. — Понтонеров оставлю с Сухичем. Иваницкого, впрочем, с собой возьму. Судя по репутации этого Острецова, бой предстоит нелегкий. Нашего обоза ждать не стану, не успею к Белявскому…»
Он приказал прапорщику Сухичу соорудить небольшой укрепленный лагерь и приготовиться к встрече двух обозов.
— На какое-то время, прапорщик, вы останетесь здесь, — разъяснял Мизинов. — Дам вам десяток забайкальцев хорунжего Маджуги. Думаю, в ближайшие дни вас никто не потревожит. Все ясно?
Сухич козырнул и щелкнул каблуками.
— Кажется, вы дождались своего часа, — подошел Мизинов к Брындину. — Мы выступаем, и ваши горные пушки весьма пригодятся. Дождемся Татарцева с обозом красных, потом Яблонского, пополним боеприпасы и в путь! Готовьте артиллеристов.
А ротмистр Татарцев тем временем наседал на пятки уходившему обозу красных. К несчастью для догоняющих, обоз тащился вдоль Амгуни, в этом месте протекавшей по широкой долине. От берега до леса было по меньшей мере метров триста, так что на внезапность удара Татарцеву рассчитывать не приходилось. Однако на раздумья времени не оставалось, и ротмистр пошел ва-банк. Полсотни всадников пустил вдоль кромки леса вперед, наперерез обозу, а другая полусотня вылетела с тыла, всадники вынули шашки и без криков атаковали вдоль берега.
Но молчаливый маневр успеха не имел. Баклагин, ехавший на лошади посреди обоза, моментально заметил противника.
— Пулеметы! — прозвенел в морозном воздухе его зычный голос. Обозные Острецова продемонстрировали образец собранности: еще на полпути к обозу Татарцев, летевший впереди второй полусотни, увидел, как первая и последняя телега изрыгнули по атакующим снопы огня. После первой же очереди его лошадь споткнулась, Татарцев, застряв сапогом в стремени, не успел выскочить из седла и полетел вперед, через гриву. Больно ударившись левым плечом о корягу и превозмогая боль, он вскочил на ноги и побежал за всадниками, командуя на ходу:
— Рубить!.. Пленных не брать!..