— Где тут старший докер Малеев? — крикнул чекист, вынимая из кобуры маузер.
Докеры оторвались от тельферов[25] и хмуро глядели на вошедшего.
— Кто, спрашиваю? — рявкнул чекист.
— Я Малеев, — навстречу ему шагнул плотный, коренастый мужчина средних лет и настороженно остановился шагах в трех.
— Та-а-ак! — протянул чекист. — А у нас есть сведения, гражданин Малеев, что вы никакой не докер и уже паче не Малеев, а капитан колчаковской армии Брындин.
— А чем докажете? — заметно побледнел докер.
— Да и доказывать не собираюсь! — оборвал чекист и кивнул своим: — Взять сволочь!
Конвоиры шагнули было к докеру, но тот внезапно выхватил из-за ремня наган и выстрелил в упор. Раз, другой, третий. Оба конвоира упали, старший схватился за правое плечо, выронив маузер.
Брындин бросился к дальнему причалу, вслед ему загремели выстрелы двух уцелевших конвоиров.
— Живым, живым взять падаль! — прохрипел им старший, и конвоиры, грохоча сапогами по окованному полу, кинулись вдогонку.
— Ну что, начальник? — осклабился чекист, все еще держась за руку. — Так и не ответил на мой вопрос! Чего молчишь, вражья харя?! Отвечай!
— С удовольствием, господин чекист, — спокойно ответил начальник порта и поднял маузер. — С удовольствием отвечу. За всех отвечу, в полной мере и разом! — и выпустил в обезумевшего чекиста все остававшиеся в обойме патроны. Чекист умер на глазах — в корчах и муках. А начальник порта, оглянувшись по сторонам, скомандовал бывшим поблизости докерам:
— Разбегаемся! Передайте всем — уходить! Кто как может — перебирайтесь во Владивосток. До встречи, господа! — и нырнул в ближнюю распахнутую дверь.
Остальные последовали его совету.
О портовом происшествии Сбродов узнал через час: один из «докеров» прибежал к нему домой и рассказал обо всем. Сбродов поблагодарил офицера, проводил его задним ходом. Потом подумал минуту-другую и позвал жену:
— Маша, собираемся! Полный провал!
Мария Викторовна засуетилась, бросая на ходу:
— Я во Владивосток. К племяннику. Ты куда? К Вержбицкому? Не опасно ли тебе через линию фронта?
— Нет, Маша, не к Вержбицкому, туда и впрямь опасно, не дойду. Большевики надежно запечатали каналы нашей связи. Попробую до Николаевска[26]. А там через Якутию к Камову. Он меня знает с германской.
— Храни тебя Бог, Василий! — жена подошла к мужу, долго смотрела в его глаза, потом обняла и начала всхлипывать. — Увидимся ли?
— Успокойся, Маша, сделай милость. Прошу тебя, родная, — Сбродов ласково гладил жену по вздрагивавшим плечикам, но сам понимал, что надежды когда-нибудь снова увидеть жену у него практически нет.