Чужаки, приплывшие прошлым летом, и забравшие господина и его друга с семьёй, вскоре вернулись и предложили торговать. Тогда Маду и Абдулло организовали добычу масла. Чужаки платили щедро. Железные лопаты, топоры, ножи. Даже стальные рыболовные крючки. Бизнес был выгодным — делать почти ничего не надо было. Со сбором оливок прекрасно справлялись женщины. Они же приносили тяжёлые корзины на берег, где на маслопрессе работал лично сам Маду. Торговля успешно шла, в общине, наконец, появился железный котёл и планы на будущее производители масла строили самые радужные, но осенью, несмотря на договорённость, торговцы не пришли.
Маду ходил по пляжу в ожидании гостей целых три недели, а потом начался шторм и старый Абдулло понял, что раньше следующей весны ждать их бесполезно. О чём он и сообщил Маду.
Сначала предводитель опечалился, а затем велел убрать приготовленную бочку с маслом под навес и сообщил всем жителям, что «весной наши белые братья точно вернутся». И, может даже, вместе с господином Фариком.
И они вернулись.
Весной. Как и обещал Маду.
— Господин Маду! Господин Маду!
Маленький голый мальчишка во весь дух нёсся по посёлку, громко крича.
— Лодка, господин. Чёрная лодка снова пришла!
Сонное поселение разом проснулось. Изо всех хижин высыпали мужчины, женщины и дети. Все дружно поспешили к пляжу, чтобы встретить желанных гостей. Абдулло тоже хотел побежать вместе со всеми, но он был уже стар, да и глаза из-за постоянного нагноения стали видеть совсем плохо, поэтому он решил никуда не спешить.
— Стой, женщина!
Анжела, последняя из жён господина остававшаяся в его доме, хотела было выскочить на улицу, но была остановлена стариком.
— А если это господин вернулся? Принарядись!
Видел Абду действительно неважно, но то, что на девушке лишь старая травяная юбка он рассмотреть успел. Чернокожая красавица гордо выпятила подбородок, резко развернулась и пошла наряжаться и прихорашиваться.
Радостные крики и песни, доносившиеся с пляжа, сначала как-то неуверенно стихли. Старик отложил домашние дела и настороженно прислушался. Позади, в женской комнате, что-то негромко напевала Анжела, а вот с берега не было слышно ничего. Ни звука.
БУМ!
Раскат грома заставил старика подпрыгнуть на месте, а девушка, от неожиданности, взвизгнула. А потом на пляже раздались десятки, полных боли и страха, голосов.
— Абду… что…
— Прячься!
Старик не раздумывал ни секунды. Оттащив со своего места плетёный топчан, он указал Анжеле на яму.
— Прячься!
Мимо хижины, подвывая от ужаса, пронёсся первый беглец.
— Стой!