Тек-с. Желтая вывеска:
КОРЕНЕВСКИЙ-ЛЕВИНСОН ЖЕНСКАЯ ВЕНЕРОЛОГИЯ
Шершпинский велел подъехать к дому. Вылезли с агентом из коляски. Дверь, на гвоздике — деревянный молоток.
Лестница. Золотозубый брюнет в пенсне.
— Кто таков?
— Кореневский-Левинсон.
— Я думал вас двое.
— Для солидности написано. По матери я — Кореневский.
— Ну и что же за логия такая?
— Прошу…
Прошли в кабинет, где в кресле на раскоряку сидела дама. Увидев полицмейстера, и еще одного мужчину, она ойкнула. Хотела вскочить, но доктор дал знак, она осталась сидеть, поспешно прикрыв наготу подолом. На столике возле кресла лежали инструменты, похожие на лопаточки с загнутыми краями, на ложки. Были тут и маленькие круглые зеркальца с изогнутыми тонкими ручками. На том же столе чуть поодаль была тарелка с котлетами, с надкушенным ломтем хлеба, и дымилось кофе в чашке.
— Ты что? Кормишь тут её? — изумился Шершпинский.
— Зачем же? Сам кушаю. Сегодня принимаю девиц из заведений, их день, позавтракать некогда, извините.
Брюнет показал в рамочке на стене — патент, разрешение практиковать.
А им билет даём на право… Только — чистота… Бывает, что содержатели укрывают больных…Взятки? Что вы, говорите, как вы могли такое подумать?
Шершпинский представил себе всякие болячки, с коими возится брюнет, выскобленных им студнеобразных младенчиков, тошнота подкатила к горлу. Котлета! Кофе! Я тебе покажу завтрак, я тебе пенснец протру!
— Мартынов! Пиши протокол, Закрываем лечебницу!
— Ваше превосходительство! За что!
— Я не превосходительство! Я тебе покажу котлету рядом с инструментами. Я тебя накормлю! Зараз и на всю жизнь! Дементьев! Пиши котлету в протокол.
— Слуш-с! — угодливо согнулся над бумагой Дементьев, который не был ни Дементьевым, ни Мартыновым. Шершпинский звал его, как хотел, потому что фамилию его лучше было скрывать.
— Тарасов! Пошли!
— Ваше высокоблагородие! Имею рекомендации от профессора Блюма!..
Ответа не было. Безносый взмахнул кнутиком, коляска покатила дальше.
— Не я буду, если пару сотен с него не выдою! Блюм! Я тебе дам Блюма!
До самого обеда колесили возле Ушайки. Содержательницы публичных
домов предлагали Шершпинскому и его спутнику самых смазливых девиц. И за это Шершпинский немедленно приговаривал их к штрафу, Как они посмели ему такое предложить? За кого принимают?
Пару заведений на Обрубе было решено закрыть. На Акимовской почти всех оштрафовали, кого за грязь, кого за беспаспортность. Велено было каждому содержателю возле своего дома сделать хорошее освещение, всё чисто прибрать, а осенью высадить саженцы деревьев и кустарников.