— Да, я выучила этот урок в первую же ночь — всегда повиноваться ему и никогда не противоречить. Король сам решал, когда прийти, чтобы получить то, что ему нужно. Моя покорность понравилась ему, о да, это точно. В последующие ночи его прикосновения стали более страстными, горячими и мягкими, и я уже почти не чувствовала боли. Знаете, что ему нравилось больше всего?
— Моя госпожа! — вскричала София, желая только одного — скорее покинуть это место. — Вам не следует рассказывать мне подобные вещи!
Агнесса рассмеялась, и с ее губ слетели капельки слюны.
— Разве? — спросила она с издевкой. — А отказываться от меня — это правильно? О да, конечно, я знаю, я грешница, и мое счастье построено на ее несчастной судьбе. Но если она не слушалась его так, как я, — значит, не я виновата в том, что заняла ее место! Разве у меня был выбор? Разве отец спрашивал моего мнения, когда решил отдать меня королю? Как бы не так!
О, послушайте меня, раз уж вы пришли сюда, потому что все эти трусы боятся смотреть мне в глаза, тем более король. Когда я плакала и жаловалась, он говорил, что ему отвратительно мое жирное тело. Но это не так — он всегда желал меня, хотя, может быть, потому, что хотел таким образом отомстить... ей. Больше всего он любил, чтобы я не смотрела ему в лицо. Я должна была лежать на животе, под который он подсовывал подушку. Тогда он ложился сзади меня, раздвигал мне ноги и делал со мной то, что делает кобель с сукой, у которой течка, прижимаясь к моему затылку горячим ртом. Мы это делали как животные, и ему это нравилось, да, даже мне это нравилось, после того как я привыкла. Это вам следует знать, мадам: наверное, наслаждение подарил мне дьявол, чтобы сделать мое преступление еще более тяжким. Ведь наслаждение происходит от дьявола, это точно известно. Когда Адам и Ева — еще будучи невинными — любили друг друга в раю, они ничего не чувствовали... так говорят священники. А мы делали и нечто худшее: я только родила сына и еще истекала кровью, как ему захотелось ласкать меня, и я позволила ему это и стала мокрой. При этом и он, и я хорошо знали, как вредна кровь роженицы и что мужчина не должен касаться ее. Там, куда упадет ее капля, никогда не вырастут плоды, завянут цветы, заржавеет железо, а руда станет черной. Говорят даже, что собаки, полизав ее, становятся бешеными.
София окаменела, когда голова Агнессы легла ей на грудь. Там стало жарко от ее дыхания, а когда королева продолжала говорить, эта жара как медленный, настойчивый червячок стала опускаться вниз живота, где она ощутила какое-то странное чувство.