Они тотчас же повиновались, даже бледная Агнесса сжалась в комок от страха. Но быстро взяла себя в руки, выпрямилась, широко раскрыла глаза и сказала губами, уже забывшими, как улыбаться:
— Значит, решено. Король отверг меня.
София опустила глаза, чтобы Агнесса не стала искать в них сочувствия или снисхождения. Но именно поэтому Агнесса безутешно разрыдалась.
Женщина, которая почти четыре года была королевой Франции вместо Изамбур, жадно хватала воздух, всхлипывала и наконец упала прямо на руки Софии. Она вцепилась в нее, наполовину повиснув в воздухе, наполовину став на колени, — женщина, подкошенная жизнью.
— Моя госпожа! — отчаянно закричала София, проклиная долг, который возложил на нее брат Герин.
— Я знаю, — начала говорить Агнесса и, казалось, никак не хотела замолкнуть. — Я знаю... Король отталкивает меня, а вы пришли для того, чтобы сказать мне об этом, потому что у него самого не хватает духа — ему и его людям, которые шепотом за моей спиной решают мою судьбу, не глядя мне в лицо. Да, я знаю это. С самого начала этого проклятого брака, который теперь уже недействителен, я знала: в конце концов выиграет она, другая, набожная. Говорят, она сидит в монастыре и постоянно молится, и теперь ей наконец удалось погубить меня. По ее мнению, я разбила ее брак и должна сгореть в адском огне. И нет ничего, чем я могла бы искупить этот грех.
София осторожно попыталась разнять руки Агнессы, которые с такой силой цеплялись за нее, что побелели. Пальцы Агнессы были короткими и оплывшими, как и остальное тело, которое все сильнее прижималось к Софии.
Она невольно сравнила ее со стройной Изамбур и поразилась, почему король так привязан к этой распухшей женщине. Чем дольше она находилась рядом с Софией, тем сильнее от нее исходил резкий запах пота.
— Король был всегда добр ко мне, — продолжала Агнесса. — Хотя, конечно, он ведь мужчина, а у мужчин грубые руки. В ночь после свадьбы он пришел ко мне, приказал закрыть глаза, расслабиться и позволить ему сделать со мной то, что он хочет. Он встал на колени и раздвинул мне ноги, без всяких объятий и ласк. Его член был большим и твердым, и он вошел в меня как острая стрела, которая разрывает, вспарывает и убивает. Я заплакала. «Молчи! — приказал он. — Но прежде всего повинуйся мне и не противься. Никогда этого не забывай, не будь как... другая». Он всегда ее так называл. Я никогда не слышала, чтобы он произнес ее имя.
Ее тело потеряло давление и вес, как будто начало медленно таять. Софии стало жарко, пот несчастной женщины пропитал ее одежду. Она осторожно постаралась уложить Агнессу обратно в постель, но та не поддавалась и продолжала ворчливым голосом рассказывать о своей судьбе.