Через пять минут она была уже в тренировочном костюме, погладила Алли и открыла наружную дверь.
— Скоро вернусь! — крикнула она в дом и, не получив ответа, побежала прямой дорогой к камню эльфов.
Она бежала широким шагом, сжав кулаки, иногда оступаясь на незаметных в траве камнях.
У нее не было ни денег, ни украшений. Ей нечего было подарить эльфам, но ее все равно тянуло в их королевство. Она прибегала сюда уже четвертый день подряд. Макс вводил ее в тоску.
Она положила ладони на камень и попыталась расслабиться. В голове эхом звучали отголоски давешней ссоры. Ей хотелось покоя и умиротворения.
Но в этот вечер ничего не получалось.
Что-то случилось в королевстве эльфов. Она чувствовала тяжелую эманацию горя. Перед глазами все время возникала картинка: король эльфов рыдает у постели больной королевы, и из глаз его льются голубые слезы.
Эльфам было не до нее. Она побежала дальше.
Когда она вернулась, на вилле было темно. «Ауди» на месте не было, и входная дверь заперта. Макс куда-то уехал. Неважно — запасной ключ всегда лежит под цветочным горшком. Вендела вошла в холл:
— Макс?
Эхо ее возгласа прокатилось по комнате и замерло, затаившись где-то в дальних комнатах. Собственно, она и не ждала, что Макс дома, но почему не залаял Алоизиус? Почему она не слышит знакомого шарканья лап по каменному полу?
— Алли?
Молчание. Она прошла в кухню. На холодильнике прилеплена бумажка.
Уехал домой. Взял Алли показать ветеринару. Позвоню.
Целую, Макс.
Вендела сорвала записку с холодильника, швырнула на пол и пошла по дому искать Алли. Нет, Макс не пошутил. Собаки нигде не было.
Она села в гостиной у окна и долго смотрела на пустую каменоломню.
Он уехал в Стокгольм и увез их собаку. Сделать она ничего не могла.
Вендела закрыла глаза — ей почудился звон коровьего колокольчика и хихиканье Яна-Эрика.
Генри Форс взял со стола сапог и повел полицейских на второй этаж. Вендела, ничего хорошего не ожидая, поплелась за ними.
— Идемте, идемте, я вам покажу, чей это сапог.
Он поднимается по лестнице и без стука открывает дверь.
— Вот он… мой сын Ян-Эрик…
Полицейские робко заходят в комнату. Ян-Эрик сидит на одеяле посреди комнаты, на нем та же грязная одежда, что и ночью. Ян-Эрик смотрит на полицейских, потом переводит взгляд на Венделу и неожиданно прыскает. Она хочет что-то сказать, но не может открыть рот.
— Он что, болен?
— Болен и болен… Он слабоумный. — Генри так и держит руку в указующем жесте, словно бы показывает невесть что занимательное. — Он у меня уже два года тут… раньше его держали в психушке, а я его домой взял… сын все-таки. Зря взял, — очень серьезно добавляет он после паузы. — Ошибку сделал.