- Молод, вижу, ты очень! - недовольно молвил рыжеусый.- Обычай не знаешь ратного, если сечей неравной, будто забавой, тешишься.
Принял коня, отцепил от пояса шишковатую булаву и помчался навстречу печенегам. Речку мигом, будто челном, переплыл.
Передний всадник сразу же, пригнувшись к луке седла, поскакал к нему, громко что-то крича. Задние придержали коней, покрутились немного, погрозили кривыми мечами и исчезли в травах.
Съехался рыжеусый дозорец с тем, кого считал перебежчиком, смотрит на него: лицом будто и не печенег, но черный-черный, как земля, не то солнцем полуденным припаленный, не то умышленно перемазался чем-то.
- До самой смерти буду тебе благодарен! - изрек растроганно по-русски беглец, сняв с головы печенежскую шапку, и низко поклонился.
Однако дозорец не доверял ему, держал булаву на отлете, глядел сурово.
- Да неужели ты не узнаешь меня? - удивился Векша.- Позапрошлый год я с гостями плыл в Греччину, дичь ловил вон на той реке, у костра с тобой всю ночь сидел. Векшей прозываюсь...
Вспомнил рыжеусый, опустил булаву.
- Узнал, чего же не узнать... Только что это ты в поле носишься с печенегами? - спросил сурово.
- Из неволи бежал, вести важные несу. Печенеги идут, хотят внезапно, как тати (злодей, вор), на Русь напасть. Видел вчера: своры свои в низинах собирают. Там их без счета, как осенью туч...
- Лжа! - прервал Векшу дозорец.- Каган вечный мир с нами заключил.
- Предал каган. Его царь ромейский дарами купил.
- А тебе откуда знать о том?
- Меня в Царьграде заставили в страже царской служить. Варяг-придворный о том сказал.
Хорошо знал рыжеусый дозорец предательский нрав печенегов. Легко, ох, легко можно склонить их дарами на всякий разбой, страшно они до них охочи! И, наверное, правду говорит этот беглец, - вон сколько раз нападали печенеги на русских гостей. Не придерживается каган обещания князю, сваливает все на непослушание некоторых своих подданных... Но мало верить, надо самому убедиться, так велит ему служба княжья.
Спрашивал-выспрашивал у Вешни и про Царьград, и про бегство, и про те своры печенежские, которые видел молодец в степи неподалеку от земли Русской. Все, все рассказал ему тот и ни разу не запнулся, не спутался в словах своих ответных.
Под конец дозорец велел Векше поклясться на оголенном мече.
- Клянусь всемогущим Перуном, Даждьбогом, пращурами своими. Если молвлю лжу, пусть посечет меня этот меч на куски, а святой огонь тела моего не сожжет, а сырая земля праха не примет...
Дозорец больше не сомневался: если русич такой страшной клятвой поклялся, значит, речет он истинную правду.