И все-таки у него было преимущество, ведь Эйвери не представлял, как Стивен выглядит, так с чего бы ему заметить, что Стивен его узнал? Значит, чтобы сохранить это преимущество, надо вести себя как ни в чем не бывало.
Стивен поглубже вдохнул, заставил себя повернуть голову и даже заморгал. Неужто действительно человек, несколько месяцев занимавший все его мысли, сейчас в самой что ни на есть реальности сидит рядом на подушке из белого вереска? Руки на коленях, а джинсы натянуты так, что над краем высоких черных ботинок виднеются голубые хлопчатобумажные носки.
Стивен таращился на эти дешевые носки со странным чувством удивления.
Носки были такими обычными. Такими человеческими. Как может человек натягивать по утрам носки и одновременно быть маньяком? В носках нет ничего тревожного или опасного. Носки — это забавно. Перчатки для ног — вот что такое носки. Они смешно вытягиваются на пальцах, как куклы-марионетки. Ну конечно же, человек в носках не может представлять угрозы ни для него, ни для остальных!
Стивен осознал, что Льиюс и Эйвери смотрят на него, — видимо, он уже достаточно долго любовался носками. Льюис был озадачен, а Эйвери так насмешливо изогнул бровь, точно у них со Стивеном есть общая тайна.
Впрочем, так оно и было.
Стивен покраснел. Надо вести себя как ни в чем не бывало! Если Эйвери подозревает, кто он…
Об этом было страшно даже подумать.
Между ними висела физически ощутимая тишина. Эйвери был привычен к ней, а Стивен не хотел нарушать ее до того, как придумает, как себя вести.
Поэтому инициативу проявил Льюис — как и всегда.
— Отличный день. — Бессменная фраза случайного прохожего.
— Пока что, — медленно кивнул Эйвери.
Стивен вздрогнул, и Льюис взглянул на него неодобрительно, точно он подвел их обоих.
— А мы тут копаем, — Льюис указал на челюсть рядом с лопатой.
— Ах вот оно что, — холодно произнес Эйвери. — А зачем?
Льюис понял, что попал впросак. В какой-нибудь другой день — Стивен знал — он бы рассказал незнакомцу правду. Выболтал бы все, а потом посмотрел на реакцию. Окажись то страх, Льюис приписал бы заслугу себе; будь то отвращение, он округлил бы глаза и пренебрежительно показал средний палец.
Но поскольку они впервые за долгое время были вместе на плато — а еще потому, что в их отношениях произошел странный сдвиг, о котором они даже не говорили, — Льюис колебался, стоит ли раскрывать их настоящую задачу.
Льюис взглянул на Стивена с удивлением: друг был бледнее обычного. Стивен казался совершенно больным. Но он тем не менее принял у Льюиса эстафетную палочку.