– А как вам роман? – спросил Денисов, глядя на генерала. – Читали?
– Приходилось.
– Есть отличия с кино, – заметил Денисов. – Ленту снимают под цензурой, все негры-разбойники убраны, Ку-клукс-клана нет совершенно.
– Так у них же янки верх одержали, – улыбнулся Авестьянов, – Наш государь напрасно к этому руку приложил. Желание насолить Британии весьма понятно, но… чем оно всё обернулось? Англия-то нам всегдашний враг, но в североамериканскую Гражданскую Александру не следовало бы лезть.
– Что ему североамериканцы? – сказал Денисов. – Задворки мира. Не знал внутренней кухни. Однако эвон как Большая Игра сегодня оборачивается.
Авестьянов кивнул, а Тынчеров, не разбираясь в вопросе, откровенно заскучал. И спросил, желая сменить русло обсуждения синематографа:
– Господа, а как вам новая лента Эйзенштейна "Гибель свободы"?
– Да как… – фыркнул Денисов.
– Эйзенштейн, говорите… – не удержался от реплики Твердов. – Талант. Но враг.
– Картина не дурна как художественная, – дал оценку Авестьянов. – Да, мистер Эйзенштейн несомненно хороший ремесленник. Но талант?
– Средненько, – заявил Денисов. – А местами и серенько.
– Нет, господа, – спохватился Тынчеров, – я же не хвалю антирусскую линию в ленте и не оправдываю… С "пьяной офицернёй" бриты явно палку перегнули.
– Полно, голубчик, – с улыбкой махнул рукой Авестьянов. – Мы вас не рядим в агитаторы.
– Я всего лишь хотел спросить вашего мнения о батальных сценах.
– Оне не дурно поставлены, – ответил генерал.
– В целом – да, – согласился Денисов.
– А как вам в конце, где Туркул ведёт дроздовцев в психическую атаку?
– А вот это совершенийшая чушь! – заявил Авестьянов.
– Парад идиотов, – усмехнулся Денисов. – Они бы ещё дроздовцам барабаны выдали. И начдив впереди цепей… это даже… я прям не знаю.
– Но как же… – открыл рот Тынчеров. – А что… Не понимаю, господа.
– Что тут не понять? – рот Авестьянова скривился в злой усмешке. – Во-первых, дроздовцы шли парадными шпалерами, при этом все офицеры. Во-вторых, чтоб так по глупому гибнуть, надо быть чертовски пьяным или кокаину понюхать… Как балтийские матросики бывало… В-третьих… В-третьих, я сам бывало в психических атаках участвовал. Последний раз в двадцатом дело было, во время второго наступления на Курск. В батальоне нас в строю чуть более семидесяти осталось. Красные нас тогда огнём прижали. Под Лебедином дело было. Неделю провели в боях без продыху. Патронов по одному-два на брата, у кого их и нет вовсе. По Тростянецкому шляху нам во фланг латышский полк выдвинулся, а перед нами третий еврейский советский полк окопался. Это хорошо, что пулемёты у них наша полковая батарея накрыла, но у батарейцев патроны кончились. Капитан Троценко нас в две цепи поднял… а сам пулю в лицо поймал. Мы и пошли. Патроны добывать. Половина хлопцев в поле осталась. Потом рванули вперёд, ударили в штыки, окопы захватили, до половины батальона красных повыбили. Кто ушёл, тот ушёл. Потом… Потом два часа беспрерывные атаки отбивали, с патронами уже… Когда латыши подошли, их наши же подошедшие батальоны метким огнём встретили. В окопах огнеприпасов было навалом… На весь наш полк хватило. Собственно, вот вам и весь смысл психической атаки.