— Прости, но мне кажется, что в твоих словах больше заботы о твоем собственном будущем, чем о Наташином,— с беспощадной прямотой ответила Анна Васильевна.— Что же до воспитания...— Она задумалась и затем медленно и убежденно добавила: — Наташа получила самое большее из всего, что может дать жизнь: общение с человеком необыкновенным. Поэтом.
— Самое большее, что может дать жизнь,— резко, трезво, с достоинством возразил генерал Кузнецов,— это уверенность в том, что тебе не в чем себя упрекнуть.
Сережа почувствовал, что Наташа взвинчена до предела и может сейчас сказать такое, чего уже не поправишь. И действительно, Наташа негромко, но с яростью, которая, как пламя сквозь пепел костра, прорывалась сквозь сдержанность, заметила:
— Нам здесь всем есть в чем себя упрекнуть.— И в упор спросила у отца: — Ты считаешь, что из-за Сережи я не хочу уезжать?
— А из-за чего же?
— Из-за тебя!..— закричала Наташа.— Из-за мамы!.. Что же вы теперь хотите сделать вид, что не было у вас этих девяти лет? Ты говорил, что мама тебя очень обидела. Теперь ты забыл об этой обиде?..
Анна Васильевна попробовала вмешаться:
— Наташа... Наташа ее перебила:
— А ты?.. Ты оставила папу. Оправдать это можно только в одном случае. Если ты иначе жить не могла. А теперь, выходит, могла?! Как же я буду смотреть вам в глаза?..
«Вот, значит, что,— ахнул про себя Сережа.— Значит, действительно дело не во мне. И не в том, что я не могу без нее. А в этом... В том, что больше нет Виктора Матвеевича. И они хотят жить дальше так, словно его вообще не было! Но как можно об этом говорить?..»
— Ну, девка... Это ты того,— озадаченно проворчал Матвей Петрович.
— Ой, как же это нехорошо,— огорчилась Алла Кондратьевна.— Как же можно,Наташа, говорить такое на людях...
— Что ж,— прищурился, словно целясь, генерал Кузнецов.— Прямые вопросы требуют таких же прямых ответов.— Он помолчал.— Виктор Матвеевич, Наташа, прислал мне письмо. Отправлено оно было двадцатого июля.
— Двадцатого июля он уже не вставал,— устало и сердито сказала Наташа.
— И тем не менее я получил это письмо. Оно о тебе. Виктор Матвеевич писал, что ты встретишь меня настороженно. И, как видишь, он был прав. И скрыто-враждебно. И в этом он тоже не ошибся. Он писал, что все эти годы ты переносила на себя его вину передо мной. Сама того не сознавая. Но он считал, что со временем ты преодолеешь это. Если я сумею тебе помочь. Больше всего он боялся, чтоб в тебе не осталось надлома, который лишает человека веры в себя и делает его недобрым к другим.— Генерал Кузнецов резким движением расстегнул одну из бесчисленных «молний» на своей куртке и достал из кармана конверт.— Вот это письмо.— Минутку он колебался.— Там есть вещи, предназначенные для одного меня. Он и в самом деле был человеком необыкновенным. Во всяком случае, на редкость проницательным... Ты хочешь прочесть?