Брэндон вызывал в ней бурю чувств, и Кэндис не в силах была совладать с ними. Он раздражал, смущал, восхищал, отчасти даже пугал ее... И было что-то еще, что-то, чему она не умела или не смела дать название. Ну вот зачем ему понадобилось ей звонить? Неужели нельзя было просто дать ей все забыть?
— Ну так как? Не успела ли еще заснуть? Настроилась ли на задушевный разговор? — поинтересовался он.
— Послушай, а почему ты не хочешь просто забыть обо всем, что вчера было?
— Я не в силах. Глория с Майком заперлись в спальне и включили музыку, но это не очень помогает. Я волей-неволей слышу их и вспоминаю вчерашний вечер и ночь.
— А я уже почти забыла, — жестко сказала Кэндис.
— Жалко. Тебе напомнить? С какого момента?
— Не надо. Давай о чем-нибудь другом...
Вот так Брэндон Лукас одержал над ней первую свою победу.
Они разговаривали больше часа: о фотографии, о «Космо», о новой выставке в Музее естественной истории, о кошках, о первобытнообщинном строе, о браках по расчету, о предательстве, о Глории, о Майке, о детстве, о школе...
Когда стрелка часов приблизилась к двенадцати, Кэндис поняла, что лежит с закрытыми глазами и видит картинки, никак не связанные с предметом разговора. Кстати, о чем речь?
Она рассмеялась. Это был почти счастливый смех.
— В чем дело? — удивился Брэндон.
— Знаешь, я заснула.
— Ого! Мне обидеться?
— Не надо. Но знай, что ты человек, который вернул в мою жизнь нормальный здоровый сон.
— Что ж, я рад. Похоже, мне есть чем гордиться в этой жизни.
— Не иронизируй. Тебе и правда есть чем гордиться. У тебя такой талант... И ты его реализуешь.
— Спасибо на добром слове. А ты сама? Почему не пишешь для себя?
— А зачем?
— Чтобы реализовать талант, как ты говоришь.
Кэндис замялась. Ей бы свой художественный талант хоть как-нибудь реализовать, не то что литературный. Единственное, что помогает ей поддерживать легенду о работе в газете, — это большая осведомленность о событиях культурной жизни Нью-Йорка.
— Я же говорила, что больше люблю читать. А в газету пишу, чтобы заработать на кусок хлеба.
— Понятно, как я в «Космо». А кем ты мечтала стать в детстве?
Кэндис задумалась. В детстве... в детстве она мечтала быть принцессой. Настоящей принцессой, пусть в сколь угодно маленькой стране — но только настоящей. Чтобы была корона, чтобы жить во дворце, иметь кучу придворных и дружить с поварятами и прачками. Еще мечтала стать пираткой, плавать по морям и океанам, брать на абордаж корабли и иметь прирученную пантеру на цепи. Еще мечтала стать Робин Гудом, супергероиней и художником-мультипликатором. В итоге не стала даже скульптором. Печально.