, мы пустимся в погоню за гидрой.
— Многоголовой гидрой.
— Вот именно. А я тем временем пойду прямо к министру, дабы самому во всем разобраться.
— Не слишком ли это опасно?
— Я ничем не рискую. Ему, разумеется, известно о моих подозрениях. Мои расспросы в Версале о его серебряной руке не оставили на этот счет никаких сомнений. Он также знает, что мы пока ни в чем не уверены. Если он виновен, мои прямые вопросы вынудят его к крайним действиям; а если он невиновен, он должен помочь нам доказать, что он к этим убийствам не причастен.
Вдыхая полной грудью, Николя вышел из Шатле. С плеч свалился груз, тяготивший его с самой смерти Людовика XV: наконец-то он избавился от ощущения неловкости и печали, пробуждавших в нем чувство вины за ошибку, которую он не совершал. Резко ответить Ленуару его побудило горькое чувство, порожденное оскорбившим его до глубины души пренебрежительным отношением к его преданности и его доверию. Но, похоже, генерал-лейтенант понял его страдания и потому сдержанно воспринял его слова, степень невоздержанности которых Николя прекрасно сознавал. Реабилитировав в собственных глазах человека, всегда крайне неохотно оказывавшего ему скупые знаки уважения, он очень надеялся, что не ошибся: связанный узами верности и преданности со своим прошлым начальником, он мечтал, чтобы отношения с новым начальником у него установились такие же, как и с прежним.
Ноги сами привели его на берег реки, и он решил не противиться бессознательному чувству. С просветленным умом, он цепким взором смотрел вдаль, наслаждаясь картиной большого города, где ключом била жизнь. На набережной Межиссери он заметил вербовщиков, окруживших нескольких молодых зевак, готовых поддаться на их уговоры, и вспомнил о Наганде. Девицы, обслуживавшие солдат в кордегардии, игра, выпивка и пирушки служили теми приманками, на которые клевали деревенские простаки. Индейца мик-мака вербовщики тоже едва не охмурили, его спасла только бдительность полиции. Где-то сейчас его далекий индейский друг? Наверняка он усердно исполняет миссию, которую он сам на себя возложил, иначе говоря, он по-прежнему служит королю своей неблагодарной родины. Поодаль старуха развела огонь под жаровней, и скоро оттуда потянуло дымом. Учуяв запах горелого, он догадался, что вместо хорошего масла или топленого свиного сала она жарит оладьи на каретной смазке, которую наверняка таскает у кучеров, смазывающих этой мазью оси колес. Кривоногий поденщик, коренастый и черноволосый, с аппетитом уплетал раскаленное, только что снятое со сковородки и не успевшее прожариться лакомство. Перед колоннадой Лувра старьевщики вывесили свой товар; развешанные на веревках костюмы раскачивались на ветру, словно иссохшие трупы висельников. Время от времени полиция разгоняла здешнее общество, состоявшее большей частью из безденежной человеческой мелюзги; тут торговали одеждой, снятой с чахоточных больных, то есть вместо того, чтобы, согласно предписанию, сжечь лохмотья мертвецов, их продавали живым, заражая их страшной болезнью.