— Господин комиссар, я внимательно слушал вас. Мои реплики, какими бы неуместными они вам ни казались, имели единственную цель: уяснить истину. Но как бы я ни осмысливал ваши слова, ни сопоставлял ваши аргументы, ни пытался подлатать вашу версию, рассыпающуюся на кусочки, словно разрезанная на части карта, я не могу убедить себя в том, что рассказанное сейчас вами и есть истина. Поэтому, прежде чем высказать свое мнение, я задам вам два вопроса. Если господин де Ла Врийер, виновность коего подтверждается множеством улик, не виновен, то где его алиби? Вы собрали целый ворох заметок, косвенных доказательств, предположений и беспочвенных деталей, убеждающих вас, и никого более. Дайте мне реальные доказательства того, что Эд Дюшамплан совершил хотя бы одно из преступлений, в которых вы его обвиняете, и я сочту законными и истинными все остальные обвинения, выдвинутые вами против него.
— Сударь, — вмешался Ленуар, — прежде чем комиссар Ле Флок удовлетворит ваше требование, я отвечу на ваш первый вопрос. Даю вам слово, господин судья по уголовным делам, что у герцога де Ла Врийера есть твердое алиби на то время, когда были совершены все четыре преступления. Тем не менее, исполняя приказ короля, я не могу сообщить его вам. А теперь слово господину Ле Флоку.
— Пусть приведут Эда Дюшамплана, — приказал Николя.
В зал в окружении стражников вошел закованный в цепи молодой человек. Он был в рубашке и коричневых панталонах до колен. Николя изумился, насколько он ростом и фигурой походил на молодого Витри. И только руки, изящные, с тонкими пальцами, никак не могли принадлежать садовнику. На левой щеке виднелся пластырь из тафты, пропитанной камедью.
— Я протестую, господа! — вызывающе глядя на обоих магистратов, заявил он. — Меня насильно привели сюда!
Указав подбородком в сторону Николя, он произнес:
— Я стал жертвой вон того господина, пытавшегося утопить меня во время приватной вечеринки.
— Не станем вдаваться в эти подробности, — сухо ответил Ленуар. — Вы обвиняетесь в заговоре против государства и в убийствах Маргариты Пендрон, девицы Маро, юной девушки, прибывшей в Париж из Брюсселя, и садовника Ансельма Витри. Также вы обвиняетесь в похищении несовершеннолетних и в покушении на убийство королевского магистрата. Слово комиссару Ле Флоку.
Молодой человек смотрел прямо в глаза Николя, и тот, внезапно вспомнив взгляд ужа на болотах Бриера и зеленые глаза Моваля и его брата, невольно содрогнулся: зло по-прежнему продолжало свой путь. С большим трудом он взял себя в руки.
— Господин Дюшамплан, — наконец начал он, — полагаю, все согласятся, что предъявление всех имеющихся у нас улик, подтверждающих выдвинутые против вас обвинения, займет слишком много времени и утомит и нас, и вас. Поэтому я намерен продемонстрировать нашим магистратам улики, доказывающие вашу виновность в одном из преступлений. Если это доказательство убедит их, это будет означать, что вы виновны не только в этом, но и во всех остальных убийствах.