Чем дольше Майя смотрела на Тейта, тем больше понимала насколько запуталась. Он сидел перед ней и ковырялся вилкой в салате, выбирая сладкий перец и отодвигая его в сторону, совсем как Таис. Она тоже не любила паприку. С опущенной головой, нахмуренными бровями, он выглядел, как обычный человек, со своими проблемами и радостями. Так какие же они? Майя вынуждена была признаться себе, что никогда не задавалась этим вопросом. Даже здесь, вернее именно здесь, девушка предпочитала делать вид, что живет обычной жизнью.
А что? При большом желании можно поверить. Утром на работу, вечером домой. Подумаешь до десяти. Детей же предупреждают: «Чтобы в девять были дома». Вот и они, как дети.
Какая-то часть Майи, настойчиво твердила об абсурдности происходящего, и умоляла сматываться пока не поздно, а другая повторяла — присмотрись. И она присматривалась, спрашивая себя: «Разве сердце может врать?» Девушке очень хотелось верить, что нет, ибо это самое сердце повторяло — Тейт тебя не обидит. И она верила ему.
— Значит, ночная пташка? — с наигранным весельем поинтересовалась Майя.
— Точно.
Он с благодарностью посмотрел на нее, и на душе потеплело. Уверенность в том, что сердце не ошибается, укрепилась.
— Я тоже люблю ночь, — Тейт недоверчиво посмотрел на нее. — Нет, правда. Когда я была маленькой, мы с мамой часто сидели на качелях и смотрели на звезды. Она рассказывала мне мифы Древней Греции про Кассиопею, Ориона, перемещенного на небо Артемидой, и многие другие. Самое лучшее время, — для убедительности Майя даже кивнула.
— У тебя было счастливое детство?
— Да, очень.
— Это здорово, — очередной красный кусочек перекочевал на край тарелки. — Тебе повезло.
Нотка грусти в его голосе, рассказала все без слов. Тейту повезло меньше. Девушка и так догадывалась, исходя из подслушанного разговора. Отцовская любовь ему не знакома, как и им с Таис, хоть и по другой причине.
— А ты? Что любил в детстве?
— Маму и сестру.
— Вы вместе живете?
— Нет, — он вновь споткнулся, ответил глухо, без эмоций, и Майя поняла, что зря спросила. — Их нет… больше, — пояснил Тейт.
— Прости, — ей стало грустно.
Девушка чувствовала, что он одинок, очень одинок. А это не правильно. Рука сама потянулась через стол, и коснулась его запястья. Отреагировали одинаково, вздрогнув. Она в испуге отдернула руку, но он перехватил. Нежно. Аккуратно. Сжал ее ладонь.
— Спасибо. — Его голос обволакивал, лишая воли. Майя терялась в прикосновении, таяла от него. Так будет всегда? Непрошеная мысль, ненужная, но такая интригующая. — Спасибо тебе, — губы коснулись кожи, опалили ее, и девушка вспомнила о мотыльке.