"Это уж точно, — имитирую я Вежливого, — но с каких это пор, милый Густи, ты стал новым репатриантом?".
"Ты чего плетешь? — отвечает Густи. — Я же имею в виду Бирнбаума".
"Минуточку, — вмешивается Вежливый, — это был не я. По-моему, какой-то пьянчуга вмешивается в наш разговор".
Я оставляю новый тембр своего голоса и перехожу к пронзительному дисканту: "Алло, это центральная. Просим вас закончить разговор. Требуется проверка линии".
"Только один момент, девушка, — умоляет меня Вежливый. — Мы уже заканчиваем".
"Болван, — говорит Хриплый, — ты что, не понимаешь, что нас какой-то шут дурачит?"
"Ну, конечно, я это понимаю, Густи, — говорю я вежливо. — Но давай-ка, лучше прервемся и увидимся завтра в Хайфе. Пока!"
"Стой! — орет Вежливый. — Густи, не клади трубку! Это снова был этот паразит! Послушайте, вы, телефонный пират, если я вас только поймаю…".
"Это было бы забавно, — отвечаю я. — Говорит таможенный инспектор Хайфы".
"Да ладно, не обращай внимания на этого дурака, — говорит Хриплый Вежливому. — Нужно сказать Бирнбауму, что он как новый репатриант имеет привилегии…".
Зажав трубку между ухом и плечом, я дотягиваюсь до собрания сочинений моего коллеги Шекспира и справляюсь, как там, в "Макбете", акт пятый, сцена последняя: "Молчи, молчи, презренный пес, тебя я презираю", — изложил я собеседникам свою точку зрения. — "Увидеть кровь твою я всей душой желаю".
"Как-как?" — справляется Хриплый, а вежливый голос бормочет в унисон:
"Что этому идиоту от нас надо?".
В этот момент к нашему трио присоединился четвертый голос:
"Алло, — произнесла телефонистка. — Это центральная".
"Да катись ты к черту, — взорвался Вежливый и грязно выругался. — Убирайся с линии, скотина!".
После чего, наконец, центральная станция нас всех отключает. Шекспир, как всегда, оказался прав.
Недавно я посетил своего друга Йоселе, который согласно боевому слогану "Врага надо знать в лицо" поступил на службу в государственный аппарат и заседал в каком-то правительственном комитете. Йоселе как раз заканчивал обрабатывать пилкой свои ногти, когда я зашел в бюро. Он предложил мне стул, мы немного побеседовали о том, о сем, как вдруг внезапно зазвонил телефон.
"Раз… два…, - считал Йоселе звонки, не предпринимая, однако, никаких мер, чтобы поднять трубку. — Три… четыре… пять…".
На шестом звонке телефон затих. Йоселе снял трубку, набрал какой-то номер, подождал несколько мгновений и, не произнеся ни звука, положил трубку на место. После этого телефон снова начал звонить, издав на этот раз ровно 43 сигнала.