Это я сказал благодаря немецкому сторожевому псу Цулу, обитавшему на нашей улице и ежедневно дважды проходящему мимо нашего дома с Драгомиром, известным дипломированным дрессировщиком собак.
— К ноге! — кричал Драгомир. — На место! Лежать! Стоять!
И большое, тупое животное подчинялось команде, садилось, ложилось и прыгало, как приказано. Все это мы неоднократно наблюдали из окна нашего дома.
— Она превратится из благородного животного в машину, — голос жены наполнился глубоким отвращением.
— В бездушного робота, — подтвердил я, и наши полные любви взгляды обратились к Франци, которая как раз терзала подушку, расшитую драгоценными брюссельскими кружевами, рассыпая ее содержимое по ковру. Вероятно, она не хотела больше писать просто на ковер.
— Сходи, поговори с Драгомиром, — промолвила моя супруга, покачивая головой.
Драгомир, представительный мужчина средних лет, понимал язык животных, как некогда царь Соломон, когда бывал в форме. Правда, с людьми дело обстояло хуже. Он жил в нашей стране всего лишь тридцать лет и потому мог бегло говорить лишь на своем родном хорватском.
— Что это? — спросил он при виде Франци. — Откуда вы это взяли?
— Это не имеет никакого значения, — ответил я со всей имеющейся в запасе сдержанностью.
Драгомир приподнял Франци и вытаращил глаза из орбит.
— Как вы кормите эту собаку?
Я проинформировал его, что Франци четырежды в день получает свой любимый суп и один раз — либо ростбиф с вермишелью, либо ирландское рагу, затем крем-брюле, вафли и турецкий мед.
— Плохо и неправильно, — прорвало Драгомира. — Собака только один раз в день должна получать пищу, один раз — и все! Куда собака делает?
Я не сразу понял, что он имеет в виду. Драгомир выразился более понятно:
— Где писает? Где какает?
— Дома, всегда дома, — с болью пожаловался я. — Только не в саду. Не помогли ни битье, ни уговоры.
— Собака всегда делает там, где пошло с первого раза, — пояснил мне дипломированный тренер. — И как много она до сих пор делала в доме?
— Примерно пятьсот раз.
— Мать моя! Да вам нужно продать собаку! — И Драгомир открыл мне потрясающий факт, что Франци благодаря нашим педагогическим изысканиям, рассматривает сад как наше жилье, а дом — как туалет.
— Но я должен кое-что добавить, маэстро! — пролепетал я. — Мы заплатим вам любую сумму.
Государственный тренер сразу согласился.
— Хорошо, — решил он. — Только прежде нам придется привязать собаку. Я захвачу с собой цепь.
На следующее утро Драгомир появился с невообразимой якорной цепью, прикрепил один конец к черенку метлы, которую он притащил из дальнего угла сада, а на второй конец посадил Франци.