Лоуренс отступил к двери, уворачиваясь от обстрела. Никогда раньше он не видел жену в таком состоянии. Бесполезно было взывать к разуму. Единственное, что можно сделать, — дать ей время успокоиться.
— Хорошо, хорошо. Я ухожу, — сказал он, поднимая руки, защищаясь от очередного снаряда. — Но нам надо поговорить, М…
— Вон отсюда!
Он увернулся и выскочил за дверь, когда китайская лампа вдребезги разбилась о стену.
После того как входная дверь дома закрылась, Мэделин швырнула еще три предмета, выпуская пар, но услышав, как «БМВ» Лоуренса взревел и тронулся, бросилась ничком на диван и залилась слезами.
Она громко рыдала, в горле что-то булькало. Мэдди плакала по маленькой девочке, которая время от времени воскресала в ней. Плакала по беззаботной юности, когда она потрясла весь Голливуд, ублажая свою мать. По женщине, которая никогда не чувствовала себя любимой, а была только талантливой, гордой и красивой, из-за чего ее терпели. Она плакала по увядающей красоте.
Но еще не успел окончательно пройти первый приступ горя, как Мэдди пришла в себя и села. Да о чем она думает? От слез покраснеют глаза, кожа станет дряблой; и, негодуя на себя, Мэдди потерла щеки тыльной стороной руки, еще несколько раз шмыгнула носом, потом подошла к столу, вынула из коробки бумажный носовой платок, несколько раз высморкалась, вытерла глаза и заставила себя сосредоточиться.
— Хорошо. Итак, Лоуренс ушел. Удачно избавилась, — словно защищаясь, пробормотала она, стараясь подавить боль, возникшую при этой мысли, и еще раз шмыгнула носом. — Нет никакого толку жалеть себя. Ты всегда знала, что в конце концов так и случится.
Она принялась ходить по комнате, пытаясь забыть о Лоуренсе и сосредоточиться на чем-то другом. Ну, например, как достать деньги. Или еще лучше — найти кого-то, кто вложил бы их в фильм с ней в главной роли.
Но кто? Она предлагала свой проект почти всем продюсерам в городе.
Всем, кроме одного. Мэделин остановилась и посмотрела на телефон. Постучала ногтем по подбородку. Она еще не говорила с Гарри Уисфелдом. Иногда он демонстрировал готовность помочь. За определенные… услуги.
Мэделин вздрогнула. Гарри был самым большим развратником в Голливуде. Ходили слухи, что он спал почти со всеми красивыми актрисами в городе, начиная от звезд и кончая исполнительницами крошечных эпизодических ролей. Ходили слухи, будто он вел список побед, давая каждой женщине оценку.
До сих пор Мэделин умело избегала его, но не по соображениям морали и уж тем более не из-за угрызений совести. Мэделин любила секс и сама хорошо погуливала не только в промежутках между браками, но и во время. Ради собственного удовольствия. Правда, пока она никогда не продавала секс за деньги или за профессиональные услуги.