— Зачем ты поехала, зачем ты говорила с ней? Ты никогда не должна была увидеть ее, никогда!
— О мама! — Сара до боли прикусила нижнюю губу. Значит, это правда. Значит, все правда.
— Я так хотела ребенка. Так хотела. А Эдгар хотел сына. И он винил меня во всем, говорил, что я виновата. Всегда и во всем. — Боль от воспоминаний застыла в глазах Джулии.
— Значит, ты меня удочерила, — тихо проговорила Сара, когда та замолчала.
Джулия кивнула.
— Эдгар прочитал о парах, усыновивших детей, у которых не было собственных. Он надеялся, что и мы сможем. Он согласился… Он пошел на это.
— Понятно, — пробормотала Сара, снова закрывая глаза, словно избавляясь от мук. Теперь многое прояснилось. Стало ясно до боли.
Сара отвела глаза от лица Джулии, а та уставилась в окно. Тоскливое отчаяние сдавило грудь Сары.
— Но почему вы не рассказали мне?
Сара ждала ответа, но мать неотрывно смотрела в окно, беспокойные пальцы без остановки дергали платье.
— Мам, ты меня слышишь? Ну ради Бога, почему вы мне не рассказали?
Джулия повернулась к Саре и заморгала.
— Я не могла. Это был секрет. Уилли взял с меня обещание молчать.
— Уилли? Дядя Уильям?
Грудь Сары сдавило, она задыхалась. Брат матери умер двадцать лет назад.
— Охо-хо… Он сказал, что папа выпорет нас обоих, если узнает, что мы его не послушались и ходили купаться в ручей. Он же нам запретил.
— Мама, нет, не сейчас! Вернись, послушай меня…
— Щ-ш-ш… Ты разбудишь Эмбер.
— Эмбер?
— Мою куклу. Баю-бай… Под окном шумят деревья, ветер их качает, баю-баюшки-баю, Эмбер засыпает…
Согнув руку, она взяла книгу, которую читала, и, как ребенка, принялась укачивать, мурлыкая тонким девчоночьим голосом.
Сара села на пятки, опустив плечи.
— О мама…
Джулия уже не слышала ее, продолжая раскачиваться и баюкать.
Чувствуя себя столетней старухой, Сара с трудом поднялась на ноги и вышла из комнаты, оставив там женщину, которую всю жизнь называла мамой и которая сейчас пела колыбельную воображаемой кукле.
В вестибюле, в дамской комнате, Сара сполоснула лицо холодной водой, отряхнула руки от капель и посмотрела на себя в зеркало.
О да. Как многое прояснилось. Например, почему она не похожа ни на кого из них внешне или по характеру. Почему ей всегда хотелось сделать что-то самой. С тех пор как Сара помнит себя, она стремилась жить не так, как они. Иначе. Лучше. По-другому. Вот почему она чувствовала себя чужой в семье.
И она поняла главное, что мучило ее много лет: почему отец так сильно презирал ее.
Сара поморщилась. Нет. Не ее отец. Слава Богу, кровь Эдгара Андерсона не текла в ее венах. И это радовало Сару.