– Метро там, – дернул меня в сто тридцать пятый раз за рукав Мишка.
– Мы к тебе едем?
– Да, не останавливайся. Тут слишком много всякой швали.
– А с кем ты живешь? – запоздало поинтересовалась я.
– С родителями.
– С кем? – Вот это номер. Исхитриться отделаться от свекрови, чтобы потом огрести сразу же и свекровь, и свекра в придачу, – это в моем стиле. Не люблю, чтоб было легко.
– А как же мы им все объясним?
– Не волнуйся. Они все про тебя знают. И ждут.
– Серьезно? – посмотрела я в его простодушные глаза.
– Они очень, очень хорошие. И наверняка тебя полюбят, – заверил меня он.
Ага, как же. Полюбят они меня, все бросят и примутся любить неземною любовью. Спаси господи от такой любви, видали мы такое. Эх... Настроение мое упало.
Мишкин дом на Водном стадионе остался прежним. Если честно, меня прилично потрясывало от воспоминаний. Все-таки я ехала в знакомом метро, шла по знакомым переходам. Вот здесь я столько раз покупала мороженое, а там удобная лавочка. Водный стадион, магазин загадочного рыболова с охотником, автобус. Действительность наваливалась на меня слишком быстро, я не успевала за ней, у меня кружилась голова. Олеся сидела у Миши на руках. У нас не было коляски, Мишка наотрез отказался тащить в Москву гроб на колесиках, который перемещал Олеську с места на место.
– Купим новую. Девочка выросла, ей подойдет прогулочная.
– Ты прям заправский папаша.
– А мне теперь им и надо быть, – кивал он.
Так что Мишка пер практически все: вещи – свои, мои, Леськины, саму Леську, меня, так как я поминутно норовила потеряться и тормозила. На подходе к пятиэтажке, в недрах которой содержалась девятиметровая комната, где отныне мне предстояло проживать, заклинило совсем, и Мишке пришлось отпаивать меня пивом. Для храбрости, так сказать. После этого я несколько успокоилась, но стала волноваться из-за того, что от меня несет пивом. Мишке пришлось искать мятные конфеты и честно втягивать воздух около моего рта.
– Воняет?
– Совсем нет.
– Врешь ты все. Дай еще пастилку.
– Сколько можно? Ночь на дворе. Олесю пожалей.
– Мне страшно.
– Я тебя уверяю, что в обиду не дам. Да они вообще спят давно. Уже двенадцать часов!
Наконец мы пришли к компромиссу. Тихо пробрались в комнату, а родителям Мишка сказал, что мы с дочкой слишком устали после дороги и познакомимся с ними только завтра. И казнь была если не отменена, то, по крайней мере, отсрочена.