Бритт вошла, и Элиот, включив душ, поставил ее под теплые живые струи воды.
— Ох, какое несчастье, что мы не встретились десять лет назад, — сказал он, с восхищением глядя на ее тело.
— Мне тогда было шестнадцать.
Он пожал плечами.
— Ну и что? Сейчас у тебя за плечами было бы десять счастливых лет.
Но разве она была несчастна? Нет, конечно. Во всяком случае, с тех пор как они с Энтони поженились, она чувствовала себя счастливой. Впервые она испытала некоторые сомнения только сегодня. И виноват в том Элиот, он заставил ее сравнивать, и сравнение было не в пользу Энтони.
Не спрашивая согласия Бритт, Элиот тоже вошел под душ, обнял ее, и теперь они стояли под тугими струями вместе. Теплая вода омывала и как бы соединяла их. Бритт отдалась его рукам и нежным прикосновениям струй. Постепенно Энтони выскользнул из ее сознания и растворился в небытии.
* * *
Бритт стояла возле двойных стеклянных дверей гостиной, уставившись в темный сад, где ветви деревьев качались от сильного ветра. Осень явно брала свое, ей казалось, что она ощущает холод даже сквозь стекла. Вишневый ликер, предложенный ей Элиотом, приятно согрел, она выпила и вторую рюмку.
Сам Элиот был в кухне, насвистывая и припевая во время стряпни. Искупав ее и вымыв ей голову, он вызвался еще и приготовить ужин. Она была удивлена тем, как нежно и заботливо он вымыл ее с головы до пяток, перемежая мытье с ласками. Он даже хотел было сотворить с ней любовь прямо там, в ванной, и сделал бы это, если бы она не воспротивилась. Воспротивилась же она лишь потому, что у нее все же было тяжело на сердце.
Элиот вошел в гостиную и улыбнулся ей улыбкой, преисполненной счастьем. Его настроение передалось и ей, изгнав тревожные мысли. Она, конечно, старалась думать об Энтони, но Элиот даже в ее мыслях пытался завоевать себе побольше места, и справиться с этим ей было трудно.
Находясь одна в гостиной, Бритт ни разу не взглянула на портрет Энн Мэтленд, уклоняясь от ее строгого взгляда. Но теперь, когда сюда вернулся Элиот, она расхрабрилась и посмотрела наконец в холодные глаза неподвижной леди. Элиот заметил это, обнял ее одной рукой, и теперь они смотрели на портрет вместе.
— Моя приемная бабушка вряд ли одобрила бы наше поведение, — сказал он. — Ты об этом думаешь?
— Меня волнует отнюдь не ее мнение, — ответила Бритт.
— Ну, не надо сердить Энни. У нее есть свои тайны и, как у всех нас, свой крест для ношения его на плечах.
Ободренная словами Элиота, Бритт пристально всмотрелась в портрет. Но тревожные мысли не покидали ее.
— Если Энтони узнает о нас, это может убить его.