И вот с тех пор, ем я с таким завидным аппетитом, что даже Сонькина сестра Нинка мне бы позавидовала. Особенно я люблю все то, что вредно для здоровья и фигуры, а именно: копченое, сладкое и соленое. Шоколад, торты, жирную скумбрию, сало, тушеную со свининой фасоль, плов — все это я обожаю! А еще пиво в неограниченных количествах, орехи, чипсы. Мои товарки только диву даются, когда видят, как часто я совершаю набеги на холодильник.
— Ты скоро не пролезешь в дверь! — ругается на меня Княжна.
— И печень посадишь, — вторит ей Маруся.
— А еще прыщами покроешься, — добавляет Эмма Петровна.
Но мне все нипочем! Я отъедаюсь за предыдущие 20 лет голодовки, ни на минуту не беспокоясь ни о фигуре, ни о здоровье. Просто я считаю, что если пища в удовольствие, то вреда она не принесет. А что касается фигуры, то она у меня почти идеальная: тонкая талия, крутые бедра, аппетитная попка, полная грудь, чуть округлый животик. До модельного стандарта мне, естественно, далеко, но даже если я буду изводить себя диетами, то при моей крупной конституции, все равно не стану двойником Кейт Мосс. И слава богу! Мне мои формы, а-ля Дженифер Лопес, нравятся гораздо больше, чем суповой набор супер-моделей. И, поверьте, не только мне.
Но, пожалуй, приостановим поток самовосхваления, и вернемся к повествованию.
В комнату мы ввалились в полном составе. Тут же загрохотали стульями, защелкали выключателями, зашаркали подошвами сапог, вытирая их о коврик. Я нетерпеливо завозилась с плиткой.
— Давай, Маринка, блины! Есть хочу.
— А когда ты не хочешь?
— Когда сплю.
— А я именно ночью и хочу, — пожаловалась Марья. — Иногда просыпаюсь часа в 2 и иду на кухню пельмени варить.
— А я, — гордо сообщила я. — После 6 не ем. По этому ваши пророчества насчет того, что скоро я не пролезу в дверь, не сбудутся. И я останусь стройной и красивой до…
— До? — вопросительно вытаращилась не меня Маруся.
— До… До самой смерти, — упавшим голосом закончила я.
— Леля, ты чего? — испугалась за меня Маруся. Она, в отличие от других, уловила перемену, произошедшую с моим лицом.
— Там. — Я ткнула пальцем в свой стол.
— Что там?
Все, как по команде, обернулись. И увидели то, что минуту назад увидела я — мой разгромленный, выпотрошенный стол. Ящики валялись на полу, а содержимое их, смешанное в кучу, громоздилось рядом. Перевернутые стаканчики, с высыпавшимися из них ручками и карандашами, бумажки, скрепки, и прочие мелочи покрывали поверхность стола почти сплошь.
— Ты всегда была не слишком аккуратной, — нахмурилась Эмма Петровна, — но сегодня ты превзошла саму себя.