— Надо было так нахавозить! — охнула Марья.
— Когда бы она успела? Мы ведь только пришли. — Княжна глянула на меня растеряно. — Откуда этот бардак?
— И почему ты так побледнела? — испугалась Маруся, а сама тем временем подошла к моему столу. — Фу, гадость!
— Не трогай! — выкрикнула и бросилась оттаскивать подругу от стола. — Или перчатки надевай!
— Почему?
— Пусть милиция приезжает, отпечатки пальцев снимает.
— Ты думаешь, кто-то обыскал твой стол…
— А ты как думаешь? — выкрикнула я. — Только что он искал? — Я зашарила по захламленной поверхности, разгребая перемешанную канцелярскую мелочь.
— Ничего не пропало? — спросила Марья, высунувшись из-за моего плеча.
— А чему тут пропадать? Денег нет, косметики тоже. Одни бумажки. А бумажки он изорвал… Козел…
— А тот документ, который Слоник нашел? Его тоже порвали?
— Нет. — Я достала из сумки книжку, в середине которой красовался потрепанный листок, использованные мной в качестве закладки. — Кстати, в пятницу я проконсультировалась по поводу этой бумажки с доктором Швейцером. Он сказал, что это ерундовая писулька, скорее всего, контрольная по неорганической химии какого-нибудь студента заочника. Сказал, что смело могу выкинуть. — Я засунула книгу обратно в сумку. — Вот дочитаю роман и выкину…
Хмуро оглядев завалы, я начала потихоньку их расшвыривать, едва прикасаясь к предметам обтянутыми перчатками пальцами.
— И что же он искал?
— А кто ОН? — свистящим шепотом спросила Маринка.
— Кто, кто? Маньяк! — испугала саму себя Княжна.
— Ой, мама! — Маруся охнула и брякнулась на стул.
— Да какой маньяк? — разозлилась я. — Чего вы болта…
Я замолкла, ибо под грудой ластиков, только что мною разобранной, я обнаружила лист белой бумаги, на котором красным фломастером было написано:
Берегись, сука!
— Ох, — охнула я, резко отстраняясь от стола, будто кровавые буквы могут причинить мне боль.
— Ох, — испуганно вдохнули все.
Потом загалдели. Каждая старалась перекричать остальных.
— Это кто-то так шутит! — орала Маруся. — Придурок какой-то.
— Скорее всего, — поддакнула Эмма Петровна. — Только не придурок, а придура. Это же баба, ясно, понятно… Она из зависти, наверное…
— Какая баба! Это мужик, — перебила Княжна. — Баба не додумается. Потом, почерк явно мужской, вон буковки какие корявые…
— Конечно. Воспользовался общей паникой и решил тебя напугать…
И среди этого гама вдруг раздался тихий, испуганный, но очень отчетливый голос Марьи.
— А как этот придурок попал к нам в комнату?
Повисла напряженная пауза.
Девчонки стояли истуканами, даже не шевелились. Все взгляды были устремлены на меня, будто они надеялись, что я их сейчас успокою, заверю, что я сама устроила на столе беспорядок, и анонимную угрозу адресовала сама себе, дабы всех развлечь.