– Ясно, есть, – отвечает Вацек снова с некоторой угрозой. – И что же?
– У моей дамы – такой же. Этих плащей всех размеров сколько угодно в магазине Макса Клейна на Гроссештрассе. Сейчас они очень в моде. Ну, а старуха Конерсман полуслепая, вот вам и разгадка.
У старухи Конерсман глаза зоркие, как у ястреба. Но чему не поверит рогатый муж, если ему хочется верить?
– Поэтому она их и спутала, – поясняю я. – Дама, снятая на карточке, несколько раз приходила сюда ко мне в гости. Надеюсь, она имеет право прийти или нет?
Я облегчил Вацеку все дело, ему остается только ответить «да» или «нет». Сейчас ему достаточно кивнуть.
– Хорошо, – говорю я. – И поэтому вы человека ночью чуть не зарезали?
Вацек тяжело опускается на ступеньки крыльца.
– Ты тоже меня сильно потрепал, дружище, посмотри на меня.
– Глаз цел.
Вацек ощупывает подсыхающую черную кровь.
– Если вы будете продолжать в том же духе, то скоро попадете в тюрьму,
– замечаю я.
– Что я могу поделать? Такая уж у меня натура.
– Заколите себя, если вам необходимо кого-нибудь заколоть. Это избавит вас от многих неприятностей.
– Иногда мне даже хочется прикончить себя. Ну как же мне быть? Я с ума схожу по этой женщине. А она меня терпеть не может.
Я вдруг чувствую себя растроганным и уставшим и сажусь на ступеньки рядом с Вацеком.
– А все мое ремесло! – говорит он с отчаяньем. – Она ненавидит этот запах, дружище. Но ведь если много режешь лошадей, от тебя пахнет кровью!
– А у вас нет другого костюма? Чтобы переодеться, когда вы возвращаетесь с бойни?
– Нельзя этого. Иначе другие мясники подумают, что я хочу быть лучше их. Да и все равно я насквозь пропитан запахом. Его не вытравишь.
– А если хорошенько мыться?
– Мыться? – удивляется Вацек. – Где? В городских банях? Они же закрыты, когда я в шесть утра возвращаюсь с бойни.
– Разве на бойнях нет душа?
Вацек качает головой.
– Только шланги, чтобы мыть пол. А становиться под них сейчас уже холодно, осень.
С этим я не могу не согласиться. Ледяная вода в ноябре – небольшое удовольствие. Будь Вацек Карлом Брилем, это бы его не испугало. Карл зимой прорубает на реке лед и плавает вместе с членами своего клуба.
– А как насчет туалетной воды? – спрашиваю я.
– Не могу ею пользоваться. Другие мясники решат, что я гомосексуалист. Вы не знаете, каковы люди на бойнях.
– А что, если бы вам переменить профессию?
– Я ничего другого не умею, – уныло отвечает Вацек.
– Торговать лошадьми, – предлагаю я. – Это ведь занятие, очень близкое к вашей профессии.
Вацек качает головой. Мы сидим некоторое время молча. Какое мне дело, думаю я. Да и чем ему поможешь? Лизе нравится в «Красной мельнице». И привлекает ее не столько сам Георг, сколько желание иметь кого-то получше, чем этот ее мясник.