Лейла тоже поднялась, испуганная, как попавший в ловушку заяц, с застрявшими в волосах веточками.
Я подбежала к ней:
— Ну?
— Я не знаю. Что-то скользнуло между моими бедрами. Но я сразу же почувствовала теплую жидкость…
— Это преждевременное семяизвержение, девочка моя. Неудачно, но такова половина мужчин!
Я добавила, чтобы успокоить ее:
— Но он встал, это хороший знак! Это означает, что колдовство в тебе, а не в мужчинах, которые к тебе приближаются.
Она не казалась убежденной. Я добавила:
— Если только это не была твоя собственная жидкость…
— Почему? Женщины мочатся на мужчин?
Во имя Аллаха! Мне придется как можно быстрее объяснить этой простушке самые простые вещи о любви.
***
После первого приключения мы вернулись на дорогу. Это было хорошим предзнаменованием. Путешествие обещало быть интересным, и я должна была придумать средство, чтобы все запомнить. Эти мысли напомнили мне о детской привычке подсчитывать истории, которые случались у меня с мальчиками, будь то простой взгляд искоса или тайный поцелуй, и завязывать узлы на платке, который я прятала в глубине маминого сундука. Я скрывала от семьи сколько секретов, сколько добычи попадало в мое логово. После смерти мужа я изменила систему, отмечая появление каждого нового любовника иглой ежа, кладя ее в шкатулку с карандашами для бровей. Я смеялась в одиночестве, говоря себе: «Это милосерднее, чем отрезать им члены, чтобы украсить ими полки, этим диким животным наподобие Садека!»
И такие дикие животные, как мой покойный муж, существуют везде, к примеру, тот развратник, за которого выдали мою двоюродную сестру Арем, мать маленькой Бадры. Он не стеснялся обливать свою супругу спиртом, жечь ее, как дичь, потому что застал ее на пороге, когда она наблюдала за кавалькадой всадников. Это было десять лет назад. В тот день, когда я решила покинуть мою родную Берберию и в последний раз обняла мою внучатую племянницу Бадру.
— Через час мы увидим крышу вокзала Аин Хары.
— Слава Аллаху, — вздохнула Лейла.
— Не забудь, что для тех, кого мы встретим, ты моя дочь. Эта ложь облегчит наши поиски и избавит от чужого любопытства.
Она кивнула головой в знак согласия.
Я посмотрела назад: никого, ни пастуха, ни овечки. Я спросила:
— Ты когда-нибудь видела мужской орган?
— Никогда.
— Даже твоего мужа?
— Нет, я не решилась.
— Ты не разу не видела отца и мать в постели?
— Они не спали вместе.
И как вы появились на свет, твои сестры и ты?
— Божьей милостью.
— Ну и ну!
Я смеялась над таким невежеством! В моей деревне даже нам, затворницам, удавалось узнать об этом больше. Мои родители напрасно притворялись, что не трогали друг друга, вся фратрия