БЛИНОВ НЕТ
С 12 НОЧИ ДО 4 УТРА
Вы потрясены. Это самый большой удар по вашей системе ценностей со времен убийства президента Кеннеди. Вы не знаете что сказать, а потому за вас говорит официантка, для пущей официальности глядя на часы:
— Сейчас два тридцать. Блинов нужно ждать полтора часа. Что вы хотите вместо них? Яичницу с ветчиной? Яичницу с беконом? Яичницу с колбасой? Французские тосты?
Слово «нет» с трудом прорывается из вашего голоса. Вы встаете и выходите из ресторана. До вашего дома совсем близко, но путь кажется долгим, как поездка в Биллингс[7] на похороны. Вы силитесь понять, почему ресторан, который с начала времен двадцать четыре часа в сутки пек блины, вдруг ни с того ни с сего меняет правила и на четыре часа ежедневно вычеркивает их из меню. Это же бессмысленно. Неужели так трудно печь блины?
И тут вы вспоминаете президента Кеннеди.
Ваши глаза полны слез.
Бедная девочка, в Токио ей буквально ничего не светит. В первый миг, едва ее увидев, я решил, что это толстый уродливый мальчишка. Прошло секунд десять, и я понял, что это девушка лет двадцати — у японских женщин очень трудно определить возраст.
Сердце притихло, забыв, что нужно биться, когда я понял, что это девушка. При росте пять футов девять дюймов она весила не меньше двухсот фунтов. С ней кто-то был — я не помню ни внешности, ни даже пола ее спутника: как только до меня дошло, что это девушка, все остальное растворилось на заднике.
Она была в джинсах и белой футболке. Сам не знаю, зачем я описываю ее наряд. Это совершенно неважно, просто слова. Наверное, мне просто не хочется писать то, что придется написать дальше.
Поравнявшись со мной, она улыбнулась, и тут выяснилось, что у нее нет передних зубов. Рот — как розовая дыра Азии.
Я понимаю, в этом мире бывают судьбы потяжелее — возможно, у нее есть родные и друзья, они любят эту толстую беззубую девочку, так похожую на уродливого мальчишку, и, может быть, она даже найдет себе мужа, которому нравятся девушки, похожие на уродливых беззубых мальчишек.
Возможно, он будет в точности такой же, как она, и люди станут думать, что они близнецы, а может даже, они сами будут так думать, путаться и смущаться, стараясь разобраться в своих сущностях, кто есть кто.
В воскресенье я купил шоколадный торт — на октябрьском аукционе, который ежегодно проводит Методистская церковь Соснового Ручья, чтобы жить потом целый год на собранные деньги.
Я не христианин, но и шоколадный торт — тоже. Увидав этот торт, я решил; что он будет мой. Торт походил на небольшой трехэтажный дворец. Торги получились быстрыми, яростными, и я выстоял как лыжник на крутом склоне.