Это согласуется с ее прибытием из Бухты Мороженого в Амстердаме в час.
Жара сказала:
—Через весь Ист-Сайд за пятнадцать минут? Должно быть, она очень спешила.
— Горы недостаточно велики— сказал Рук.
— Так, — продолжала Никки — Миссис Старр смогла рассказать нам правду о том, что она изменяла обоим, и своему мужу, и Барри Гэйблу с доктором Бой-токсом. Но это только ее местонахождение.
Проверьте, не звонила ли она или доктор Мирицу или Поченко чтобы уже закончить с этим.
— Хорошо— сказал Руч в унисон и они засмеялись.
— Видишь? Я не могу долго злиться на тебя— сказал Очоа.
Этим вечером темнота пыталась пролезть через туманный воздух снаружи участка на 82 Вест стрит, когда Никки вышла оттуда, неся коробку из магазина " Мит" с распечатками сержанта Джона Сингера внутри.
Рук стоял у обочины.
— Я заказал такси.
— Позволишь подвезти тебя?
— Все хорошо, я в порядке. И еще раз спасибо за это, ты не должен был этого делать.
Она тронулась в сторону площади Колумба, направляясь ко входу в метро, что у планетария.
— Но ты увидишь, я запомню это. Сегодняшний вечер.
Она дошла до угла и Рук был возле нее.
Если ты так сильно хочешь показать, какой ты мачо, провожая меня пешком, по крайней мере позволь мне перенести это.
— Доброй ночи, мистер Рук.
— Подожди.
Она остановилась, но не смогла скрыть своего нетерпения.
— Да ладно тебе, Поченко все еще на свободе. Тебя должен кто-то проводить.
— Ты? А тебя кто будет защищать? Не я.
— Господи, коп, который использует грамматику как оружие. Я представлен тобой как беспомощный.
— Слушай, если у тебя есть какие-то сомнения, то я могу сама о себе позаботиться, и я буду более чем счастлива продемонстрировать тебе это.
Это входит в твою страховку?—
— Хорошо, а что, если все это — лишь мои слабые потуги посмотреть на твою квартиру? Что ты на это скажешь?
Никки посмотрела через улицу и снова на него.
Она улыбнулась и сказала: —Завтра я принесу тебе фотографии—. Никки перешла на светлую сторону улицы, оставив его там на углу.
Через полчаса, Никки перешла в нескольких шагах от железнодорожного переезда на тротуар на двадцать третьей восточной и увидела как окрестности погрузились во тьму, как Манхэттен, наконец, бросился в полотенце и рухнул в общегородское затемнение.
Сначала странное молчание коснулось сотен кондиционеров, расположенных над и под землей.
Это было как будто город задержал дыхание.
Фары машин светили рассеянным светом на Парк Авеню Саус.
Уличные огни все погасли, и вскоре появились злые гудки нью-йоркских водителей, соревнующихся за место на дороге.
Ее руки и плечи заныли, когда она свернула в свой квартал.