— Ну, что, летим домой?!
— Летим, — пробормотал я.
ЭПИЛОГ, ИЛИ ВСЕ ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ
...И я вернусь домой, со щитом или на щите,
но как можно скорей...
В.Цой
Где-то очень высоко и далеко и, по всей видимости, в другом измерении разговаривали двое, причем один был явно старым брюзгой, а другой — молодым недотепой.
— Серафим, как ты думаешь, все страшное для него уже позади?
— Уверен… Так что мы спокойно можем передохнуть, а то я порядком уже притомился. Если мы пройдем еще немного, то впереди нас поджидает весьма уютное местечко.
— Ну не спеши ты так, Серафим, очень хочется посмотреть, чем закончится эта история.
— Чем-чем… загсом, вот чем.
— Признаться, я был бы рад... Я думаю, ему пора остепениться, обзавестись семьей и не заниматься больше всякой ерундой.
— Не обманывай ни себя, ни меня. Ты прекрасно знаешь, что он, как тот волк, которого сколько не корми, все равно в лес смотрит. Его нужно посадить на хорошую цепь, с которой бы он уж точно не сорвался.
— Хотел бы я посмотреть, как у тебя это получится! — возмущением воскликнул голос, что был помоложе.
— У меня не получится, а вот у нее — вполне возможно. И самое удивительное, я буду рад, ибо она мне очень нравится.
— Кто?!
— Обещаю, что скоро узнаешь. Ну, мы еще долго тут будем торчать? Пошли уже… Пошли, я тебе говорю!
— Серафим, ну дай досмотреть… Интересно же, — упирался обладатель молодого голоса, — когда еще такое увидишь… Прямо как в кино, даже лучше.
— А я тебе говорю, пойдем, — настаивал старческий голос, в котором читалось жгучее нетерпение.
— А я тебе говорю, дай посмотреть, — упорствовал другой.
— Не выводи меня из терпения… Слышишь, не выводи!
— А я и не вывожу… Серафим, отпусти мою руку, отпусти говорю, — прорычал недовольно молодой. — Не веди себя, как маленький ребенок, которой не терпится попасть в магазин игрушек... Тебе это не к лицу.
— Ах, так! Не к лицу говоришь, ну смотри, — прошипел старый. — Я тебя предупреждал? Предупреждал! Вот и не плачь...
Раздались характерные звуки электрического разряда, правда, не очень сильного, но, судя по последовавшим крикам, все же достаточно чувствительного.
— Ой, больно, — заверещал молодой, — ой, прекрати, больно ведь... ой....
— А я тебе предупреждал! — заметил суровый голос. — Нечего там больше смотреть и тратить время. У нас впереди еще много дел, а он, уперся как валаамова ослица…
Голоса потихоньку удалялись, постепенно становясь все тише и тише. И вот почти совсем пропали. Только пару раз прорвалось сквозь надвигающуюся тишину негодующее «ой»…
— Привет, Робинзон, — весело поздоровалась хорошенькая, с золотистыми волосами медсестра Аня. В руке она несла накрытый марлей поднос, от которого пахло совсем недружелюбно. — Ну, как мы сегодня себя чувствуем?