Я опасливо посмотрел на ее ношу. Медсестра поймала мой тревожный взгляд и звонко засмеялась. В том, что под марлей лежали шприцы, я нисколечко не сомневался. Вопрос был только — для кого они? Впрочем, Аня не была садисткой и сразу объявила приговор:
— Так, чудо лесное, поворачивайся на животик и готовься к массовой витаминной подзаправке.
— Опять! У меня уже задница распухла от ваших витаминных подзаправок, — запротестовал я.
Я был недалек от истины. Первое время я получал по три укола в день.
— У меня ощущение, что я сел на ежа… Ты только глянь, на что она стала похожа.
— Ничего страшного. Мы сделаем тебе йодовую сетку, и скоро все пройдет, — спокойно ответила Аня.
С безнадежным стоном, я рухнул на постель, лицом вниз.
— А потом, ты сам виноват. Не нужно было выделяться из общей массы пассажиров.
— Из уст не просто медицинского работника, а очень красивого медицинского работника это звучит чудовищно… Ой!.. Все?
— Все. Полежи пару минут на животе… Значит, говоришь, красивая? — ехидно спросила она и прямо-таки неприлично звонко шлепнула меня по ягодице.
Надо сказать, молоденькие медсестры — весьма развязанные особы, но от этого они хуже не становятся, даже наоборот, лучше. Правда-правда...
— Очень, ну просто очень красивая!
— Спасибо за комплимент. Тебе в свою очередь, наверное, будет приятно услышать, что ты у всего персонала нашей больницы пользуешься большей популярностью, чем главврач и сам Перепелкин, — сообщила Аня.
— Перепелкин? Это тот, кто меня лечит? Константин Александрович?
— Он самый… Ладно, я пошла дальше, мучить пациентов, — сказала медсестра и плотоядно, по-волчьи улыбнулась, прямо-таки оскалилась белыми и ровными зубками.
Когда Аня ушла, я перевернулся на спину и укрылся одеялом. Простыня, наволочка и пододеяльник были из обыкновенной белой хлопковой ткани, они были чистые, пропахшие специфическим больничным запахом, но это нисколечко мне не мешало. Мне было хорошо и ничего другого не требовалось.
— Хорошо, — прошептал я и закрыл глаза.
Наслаждаясь покоем и чистотой, я даже забыл, что собирался сходить в столовую и заморить там червячка. В больнице я уже около двух недель, и первое время все никак не мог наесться, сразу после обеда начиная думать об ужине. И еще. Каждый вечер я принимаю горячую ванну, болтаюсь в ней по полтора часа. И я единственный, кому в больнице позволяется такая роскошь. Медсестры и санитарки меня жалеют и угощают специально для меня приготовленной домашней пищей, которую не надо тщательно пережевывать. С этим у меня до сих пор проблемы. Они качают головой и ахают, когда я им вновь и вновь рассказываю о своих приключениях. Я не заметил, как погрузился в сон, из которого меня вывел громовой голос.